Всё, что их заботило, это тихий спокойный уход, чтобы они могли «контролировать сообщения в СМИ» по поводу него, словно не существовало социальных сетей, словно люди не станут мусолить его по каждому новостному каналу целыми днями, а то и неделями.
Да они бредили.
Я астматик, и начала чувствовать тяжесть в груди. Мне нужно было успокоиться, иначе у меня мог случиться полноценный приступ астмы. Я спросила, могу ли я сходить за своей сумочкой, в которой припрятала свой ингалятор, но они не позволили мне покинуть комнату. Я спросила, почему мне не разрешают выйти, а они ответили, что такой формат встречи выбрал Келли. Они разрешили моей помощнице, сидевшей снаружи, сходить за моей сумочкой. Стрессовые ситуации, а это, определённо, была одна из них, провоцировали мою астму. Я снова спросила, можно ли мне покинуть комнату или поговорить со своим мужем, и они ответили отказом. Меня против моей воли удерживали в защищённой комнате, охраняемой людьми с оружием.
Ирен сказала мне, что за всю свою карьеру в отделе кадров Белого дома ни разу не бывала в Ситуационном центре, и уж конечно никогда не способствовала прекращению службы.
Спустя немало времени, они позволили мне уйти, и согласились дать мне забрать некоторые вещи из своего кабинета, но лишь после того, как убедятся, что путь в мой офис в ЭИОБ свободен, чтобы люди не увидели, что происходит. Все уже отправились на рождественскую вечеринку в Западном крыле, и они знали, что так и будет.
Я встала на удивительно твёрдых ногах и направилась прямиком обратно в свой кабинет, Стефан и Ирен тащились за мной.
Единственными, кто попался на глаза, были мой муж Джон, пришедший сопроводить меня на рождественскую вечеринку, Алекса и мой практикант Декстер Тейлор. Как только я увидела своего мужа, то быстро рассказала ему, что произошло.
Он сказал: «Дорогая, ты выглядишь неважно».
Стефан и Ирен стояли у меня за спиной.
Я сказала: «Давай, соберём мои вещи и уйдём. Мы можем поговорить дома».
Он кивнул, мгновенно оценив ситуацию и моё настроение.
Мы быстро собрали мой портфель, моё пальто и пару коробок личных вещей. Ирен попросила меня передать ей мой бейдж и лэптоп. Джон, Алекса и Декстер погрузили коробки во внедорожник Алексы, и мы покинули здание.
* * *
В вечер моего ухода мы поехали из Белого дома прямо ко мне домой. Мы с мужем выгрузили вещи из внедорожника Алексы. Она дрожала, и явно была расстроена из-за ситуации. Я сказала ей, что мы поговорим на следующий день, и не волноваться, всё прояснится, как только я поговорю с президентом. Джон спросил меня, не следует ли ему отменить наши планы на ужин на этот вечер. У нас были друзья из Джексонвиля, которых я пригласила на рождественскую вечеринку в Белом доме тем вечером, и мы согласились, что нам следует отправиться с ними поужинать. Теперь, когда я восстановила контроль над дыханием, мы отправились на встречу с друзьями. За ужином они спросили, почему я пропустила вечеринку. Я ответила им, что застряла на работе. У меня кружилась голова, и мы рано ушли.
Моя преобладающая эмоция? Облегчение. Меня не было. Больше не нужно изо дня в день вести тяжёлую борьбу. Больше не нужно стараться минимизировать ущерб от твитов. Больше никакой преследующей меня каждый день записи со словом на букву «н».
Я предполагала, что Белый дом утром выпустит заявление, в котором поблагодарит меня за службу и всё такое, и дело с концом. Я, конечно, была не первой, кто ушёл, и надеялась, что заявлению не придадут большого значения.
«Омароса Мэниголт-Ньюман вчера подала в отставку, чтобы заняться другой работой», — на следующий день с трибуны в комнате для брифингов прессы объявила пресс-секретарь Белого дома Сара Хакаби Сандерс. — «Мы желаем ей всего наилучшего в будущих начинаниях и благодарим за службу».
В точности, как я и ожидала.
Чего я не ожидала: в считанные часы, в соцсетях появился полностью сфабрикованный и преувеличенный абсурдный рассказ о моём уходе. Вскоре его начали подхватывать новостные издания. Предположительно, мы с Джоном Келли устроили большую стычку на рождественской вечеринке перед лицом шестисот приглашённых гостей, и он кричал: «Ты уволена!». По-видимому, я полностью потеряла самообладание; я швырялась непристойностями; пыталась пробиться мимо службы безопасности, чтобы попасть в резиденцию, тем самым подняв тревогу; и Секретной службе пришлось физически меня оттаскивать, пока я кричала, что хочу поговорить с Дональдом.
Я и представить не могла, что этот нелепый рассказ — простая сплетня — будет так раздут. Он целыми днями преобладал в новостном цикле.