Услыхав его, второй наклонился и с интересом заглянул под стол.
— Ё-мое, — почесал он щетинистый подбородок. — У нас гости, оказывается…
— Были! — рыкнул стрелок, вскакивая с места и передергивая затвор. — Порву, как Тузик грелку!
Яростно пыхтя, он метнулся вперед. Попавший под ноги стул отлетел в сторону и чуть не сшиб старинный торшер на высокой ножке. Пустая ваза на полированном журнальном столике угрожающе зашаталась.
— Да успокойся ты! — прикрикнул на него старший, шаря рукой в пространстве между тумбами, пытаясь ухватить свою находку. — Лучше помоги. Давай, сюда иди…
Внезапный порыв ветра вдруг со звоном толкнул балконную дверь в спальне, всколыхнул занавеску, принеся с собой шум засыпающего города.
— …твою мать! — выругались пришлые люди почти хором. Один из них, размахивая оружием, ломанулся на балкон. Хрустнуло стекло откинутой створки, покрылось паутиной трещин, но удержалось в раме. С уличной стороны сорвались с гвоздя гнутые алюминиевые детские санки, упали на деревянный ящик со стеклянными банками, покрытыми толстым слоем прошлогодней пыли. Спотыкаясь и расшвыривая хлам на балконе, костолом в бейсболке добрался до перил, перегнулся через них и завертел башкой на бычьей шее. На сколько хватало глаз, на неосвещенной карагачевой аллее не было ни души. С досады он сморкнулся на неухоженную клумбу и вернулся внутрь.
— Смотри, — его напарник стоял, протягивая ему системный блок, выуженный из-под стола. Сжимая пучок проводов, он держал его, словно чью-то голову за волосы. — Хард сперли.
Задняя стенка компьютерного корпуса была наспех раскурочена чем-то острым, оттуда, как внутренности, вываливались выдранные шлейфы и кабели.
— Не успели мы, — констатировал молодой. — Надо было под окна Тимура поставить.
— Кто знал? Третий ведь этаж! Высоко…
— А шефу пофиг, он нас прибьет по-любому.
Потирая затылок, стрелок оглянулся назад:
— Недавно ушел. Ночью дождь был и ветер — двери раньше бы расхлебенило. Может, поискать?
— Где? На улице? — проворчал второй. — И кого искать будем? Ты его видел? Или ее?
— Так это баба была? — У молодчика отвисла челюсть. С трудом пошевелив извилинами, он недоверчиво уставился на дружка. — Откуда ты знаешь? Хорош брехать, баба с третьего этажа не ушла бы. И комп так не раскурочила.
— Много ты знаешь, — отозвался тот, швыряя бесполезное железо на тахту. — Жить захочешь — не то еще сделаешь!
— А следы? Он же не улетел, этот гад. Можно по следам…
— Это псина сумеет. А ты кто? Ищейка? Иди, понюхай, погавкай. А я тут поржу, посижу.
Молодой обиделся и убрал, наконец, ствол в кобуру. Потом с мечтательным видом вздохнул:
— А жаль, что не баба… В смысле, вот бы на самом деле тут телка оказалась, а мы ее накрыли… Эх, повеселились бы…
— Слюни подбери! Шеф сейчас с нами так «повеселится», мало не покажется… Звони ему давай!
— Сам звони, — стрелок погрустнел и побрел в прихожую, а оттуда в санузел, на ходу расстегивая джинсы. — Твоя работа, ты и звони. А мне отлить надо…
…Придерживая рукой раздувшийся рюкзак с добычей, Руслан уселся на водительское кресло. Почти бесшумно закрыл дверцу. Удача все еще была на его стороне. И чутье не подвело. Промешкай еще минуту — оказался бы в лапах приехавших на джипе. А так все обошлось. Жесткий диск у него, найденная в ящике флэшка — тоже. И рюкзак забит всякой мелочью. Спустился с этажа на этаж, спрыгнул нормально, пятки не отбил. В идеале, можно было еще и за нежданными гостями последить, но такого желания Руслан не испытывал. Номер он запомнил; если тот настоящий, то вычислить обладателей машины не составит труда. А сейчас надо было ехать. Сначала к себе, а потом на рынок Дордой, к старинному приятелю, — и в Кант. Дорога не близкая, а учитывая народные волнения, добираться туда придется дольше, чем обычно.
5. Авиабаза «Кант»
— Здорово, десантура! — Из окошка «Урала», выкрашенного в цвет хаки, но изрядно выгоревшего, высунулась коротко стриженая голова. — Давай, в кузов грузись!
Могучий грузовик притормозил перед одним из подразделений, расположившихся на влажной от вечерней росы каменистой почве аэродрома. Фары, забранные металлической решеткой, лупили вдаль, на ангары и склады с горючим. В ярко-желтых конусах света тяжело клубилась поднятая колесами влажная пыль.
— Э-э, кому говорят, прыгайте в машину! — азиат высунулся из кабины чуть ли не по пояс. — Ехать надо! Ночь скоро, спать пора!
Солдаты с усмешками глядели на надрывающегося водилу, но с места не двинулись. Кто сидел, подложив каску под мягкое место, кто лежал на вещмешках — слушали, но продолжали заниматься своими делами. У них был свой командир, и от него пока никакого приказа не поступало.
Водителя машины это рассердило. Свирепо вращая глазами в узких щелках, он продолжал напыщенно орать:
— Старший кто? Я кому спрашиваю: есть старший?
— Ну, я старший, — под дружный хохот с земли поднялся здоровенный детина. — А что, бить будешь?
— Зачем сразу бить, — лицо шофера расплылось в осторожной улыбке. — Команда давай, ехать давай! Ночь ехать плохо. Ямы много, трясет очень.
Вставший десантник подошел ближе и похлопал ладонью, как хлопают по шее любимого скакуна, по крылу «Урала», где белой краской был нарисован олень.
— Больше газу — меньше ям! Давай, чеши отсюда по холодку, чтоб не трясло. А мы как-нибудь сами.
Азиат замотал головой:
— Нет, так не пойдет. У меня приказ — забрать! Сколько поместится народ — всех собрать, в город везти! Там ужин, каша, вай-вай, пальчики оближешь!
Внезапно солдатский гомон стих, появился лейтенант. Жестом подозвав к себе богатырского вида бойца, он тихо сказал тому что-то. «Есть!» — последовал лаконичный ответ. А потом прозвучала команда, и с десяток десантников, вскочив со своих мест, поспешно подтянулись к бортовому «Уралу», покрытому тентом. Расположившись цепочкой, они принялись забрасывать в кузов часть снаряжения, прихваченного с собой из самолета.
В соседней роте происходило то же самое. Там притормозили еще один «Урал» и «КамАЗ», оба крытые брезентом. Негромко перекрикиваясь, воины грузили в кузов ящики с боеприпасами, палатки, спальники — все, что не пригодится на коротком марше.
Работали слаженно. Уже через двадцать минут в кузов запрыгнули по два бойца — для охраны, и автомобили тронулись, взревев моторами и испортив воздух дымом глушителей. Разрывая надвигающуюся тьму огнями, они вырулили на дорожку, ведущую к северному КПП, где их уже дожидалась другая часть каравана. «Шестьдесят шестые» «ГАЗы» и микроавтобус «группы связи» темнели бесформенными пятнами с тусклыми кроваво-красными «глазками» габаритных огней уже за шлагбаумом охраняемой территории. Чуть поодаль, на обочине томились два патрульных автомобиля местной милиции — «УАЗ» и «Дэу Нексия» со специальной цветомаркировкой. Двери их были распахнуты; стражи порядка, развалившись на откинутых сиденьях, курили. Ветерок сносил дым в сторону сельскохозяйственных полей, окружавших аэродром. Не паханные с прошлого лета, они серели неровными кочками сопревшей за зиму травы.
На пороге спецназовского «Форда», наслаждаясь тишиной и свежестью вечера, сидел водитель автомобиля. Поднятый воротник его зимнего камуфляжа закрывал уши, а вот голова, лишенная растительности, оставалась открытой для воздействия атмосферных явлений, словно и не мерзла.
Чуть выше, прислонившись спиной к сиденью, на полу разместился молодой краснощекий брюнет с правильными чертами лица. Поверх курчавой шевелюры он натянул черный вязаный подшлемник, бушлат застегнул на все пуговицы, но все равно зябко ежился. А может, нервничал. Лейтенант Новиков в спецназ попал буквально на днях. До этого он полгода мотался по полевым выходам и командировкам в составе отдельного десантно-штурмового батальона. Должность у него была громкая — начальник медицинской службы. И амбиции великие: по окончании военно-медицинского института собирался стать анестезиологом. Только сразу в ординатуру пробиться не получилось — хоть и не околачивал груши за годы учебы, а пахал волонтером в реанимации, связей нужных вовремя не оказалось. Да и реформа в армии началась. Вот и распределился, будучи офицером, на сержантскую должность с громким названием. Но уходить из Вооруженных сил не захотел (стоило ли тогда погоны надевать и из казармы долгими веснами завистливо глядеть, как одноклассники с девчонками по улицам шатаются?). Обещания командования отправить на учебу с каждым днем службы становились все призрачнее. Кому охота расставаться с толковым офицером, выполняющим свои обязанности, да еще и семьей не обремененным. Его ведь можно пользовать и в хвост и в гриву, и по назначению, и без, что, собственно, с успехом и практиковалось. В бригаду СпН попал случайно — встретил однажды в госпитале, куда привез солдата с аппендицитом, коллегу. Оказались земляками, пообщались. А потом неожиданно пришел приказ о переводе, и сразу же командировка в Кыргызстан. Теперь в составе группы специального назначения он, Владимир Новиков, сидел и ждал приказа выдвигаться. А пока суд да дело, доставал Баюна расспросами.