Гарольд Бранд
(В. П. Космолинская)
Свинцовый фокстрот
Стена. Она выступила из-за ветвей деревьев в пустынной утренней подворотне постепенно, подспудно, вдруг полностью обрисовавшись в то, чем была с самого начала.
«Ты попался,» — неожиданно резким ударом всплыла в моем мозгу четкая мысль, заставшая меня врасплох.
С чего бы?.. Нет, я уже знал, «с чего», но не мог понять — почему это вызвало у меня такую реакцию. Я озадаченно пригляделся к этой стене — торцу обычного четырехэтажного кирпичного здания — неприятно слепой, однородной, сплошь выкрашенной в холодный, болезненный бледно-голубой цвет. Или просто в цвет бледный? В ней не было ни одного окна. «Ни одного выхода», поправил внутренний голос. Просто глухая, непристойно голая, бледная и унылая субстанция, неотвратимая, как сама смерть.
Не замедляя шага, я недоуменно моргнул и слегка тряхнул головой, прогоняя наваждение. Да что это со мной? Обычная стена дешевого дома, в котором есть и выходы, и окна, пусть с других сторон.
Хотя, нет, в глубине души я знал, что те стены, с дверьми и окнами не имеют к этой никакого отношения. Они находятся совсем в другом мире.
И все-таки, все равно совершенно необязательно влетать в нее с разбега, чтобы вышибить себе мозги. Все, что нужно, это просто наплевать на нее, обойти, пройти мимо.
Но что за странное ощущение? Будто возвращающее в детство, в тот старательно забытый момент, когда впервые как следует осознаешь, что когда-нибудь не кому-нибудь, а именно тебе придется однажды отбросить копыта? Или во время еще более раннее, сдобренное первобытным страхом остаться навеки в становящейся тесной утробе. А может, моя душа окунулась еще глубже, в ту непонятную вечность, что предшествовала моему появлению даже в этой утробе. Если эта вечность была того же самого сорта, что и та, что приходит после смерти. Кажется, именно на это она и походила.
Хотя, сильно сомневаюсь, что мертвые могут как-то оценивать свое состояние, так же, как еще не рожденные.
Я прошел мимо, но гнусное ощущение осталось, так, будто эта стена будет передо мной всегда, куда бы я ни пошел.
Странно, я должен был видеть ее много раз, проходя этой дорогой, а обратил внимание только теперь. Или ее не так давно покрасили? Вот так номер.
Я миновал еще один двор, увидел знакомую вывеску, толкнул дверь с табличкой «закрыто», и спустился в темное полуподвальное помещение, прокуренное с ночи настолько, будто его посетители задались целью выкурить самих себя из собственной шкуры. Неудивительно, что к утру они все разбежались. В ядовитом дыму пьяно покачивались висящие на проводах электрические лампочки.
— Привет, Брэйди, — дружелюбно пропыхтел бармен Вилли, выныривая откуда-то из-под стойки. — Тебе как обычно?
— Ага… — выдавил я.
Движением фокусника мой приятель подхватил с подноса стеклянную кружку, и неторопливо нацедил пинту горького. Благодарно кивнув, я тут же отхлебнул треть кружки. Немного полегчало.
— Крейг еще не появлялся? — спросил я.
— Пока еще нет. Ты всегда приходишь первым, — рассудительно заметил Вилли.
Я снова кивнул и с легкой улыбкой выложил на стойку зеленую дискету. При взгляде на нее Вилли как будто заколотило.
— Это продолжение?
— Последние главы.
— Книги, которая никогда не будет издана, — с горечью сказал Вилли. — Не понимаю, почему ты не хочешь заняться этим всерьез.
Я пожал плечами.
— А стоит ли оно того? Мне нравится писать, а не заниматься сбагриванием своей писанины за большие деньги, тем более, за маленькие. И мне не нравится, когда меня редактируют.
— Но ты же отлично пишешь, — упрямо сказал Вилли.
— Это всего лишь развлечение. Мне никогда не убедить себя самого в том, что это серьезно. Так зачем же убеждать других? Все равно, это будет нечестно. Да и заниматься только этой ерундой — честное слово, кажется мне чем-то вроде паразитизма. В этой вещи нет насущной необходимости, она ничего не открывает, никого не сделает лучше и счастливее — этого не делает ни одна книга. Либо это есть в человеке, либо нет, а обратное — лишь досужие вымыслы и вранье, оправдывающее существование этого паразитизма. Впрочем, когда делать нечего, почему бы и нет.
— У тебя странное отношение к себе самому, — обиженно сказал Вилли, бережно пряча дискету в карман.
— Просто честное. Разве это такая уж странность? Но, надеюсь, твои внуки действительно получат от этого какое-то удовольствие, — улыбнулся я.
Вилли с готовностью закивал.
Звякнул дверной колокольчик. На пороге появился Крейг. Я лениво помахал ему рукой. Вилли подхватил с подноса еще одну кружку, и принялся аккуратно наполнять ее.