Во время ужина Эллиот признался в совершении нескольких преступлений, однако его признания должны были остаться известными только мне — этого требовали правила, по которым строятся отношения клиент-адвокат. Исключение из них было возможным только в том случае, когда полученные мной сведения составляли угрозу для моей жизни или если я получал сведения о преступлении, которое еще не совершено. Взятка уже имела место, а вот внедрение в состав присяжных подсадной утки начнет работать, лишь когда дело дойдет до обсуждения вопроса о виновности моего клиента, и, стало быть, я обязан был доложить об этом, даже если Эллиот уверен, судя по всему, что в результате меня будет ждать тот же конец, какой постиг Джерри.
Обдумав все это, я вдруг сообразил, что, если мне удастся предотвратить задуманное преступление, то необходимость докладывать о нем отпадет сама собой.
Я огляделся по сторонам. Мы ехали по бульвару Сансет в сторону Западного Голливуда, я увидел знакомую вывеску.
— Остановитесь перед «Книжным супчиком», Патрик. Мне нужно забежать туда на пару минут.
Патрик остановил «линкольн» у обочины, я выскочил наружу, вошел в магазин, миновал книжные полки и, найдя пустую нишу в стене, позвонил своему детективу:
— Это я, Киско. Ты где?
— Дома. А что?
— Лорна тоже дома?
— Нет. Пошла с сестрой в кино, какую-то слезливую драму смотреть.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, однако тебе это может не понравиться. Если ты мне откажешь, я пойму. Но в любом случае тебе не следует рассказывать об этом кому бы то ни было. Даже Лорне.
Он помолчал немного, потом ответил:
— Кого я должен убить?
Мы оба рассмеялись, и я почувствовал, как хотя бы часть напряжения этого дня спадает с меня.
— Этот вопрос мы обсудим отдельно, попозже, а пока имей в виду, то, о чем я прошу, может быть не менее рискованным. Я хочу, чтобы ты последил за присяжным номер семь.
Когда Патрик загнал машину в расположенный под моим домом гараж, было уже почти десять. Мы начали подниматься по лестнице на веранду. Четырнадцатичасовой рабочий день здорово меня измотал, и все же, когда я увидел, что в одном из кресел на веранде кто-то сидит, у меня в крови снова забурлил адреналин. Я вытянул в сторону руку, останавливая Патрика, как отец останавливает ребенка, пытающегося выйти на проезжую часть улицы.
— Привет, адвокат.
Бош. Я успокоился. Мы зашли на веранду, я отпер дверь, впустил Патрика в дом, потом закрыл ее и повернулся к Бошу.
— Хороший вид, — сказал он. — Вы заработали на него защитой подонков?
Я слишком устал, чтобы пикироваться с ним.
— Что вы здесь делаете, детектив?
— Да вот подумал, что после книжного магазина вы, наверное, домой поедете.
— Ладно, с делами я на сегодня покончил. Можете известить об этом вашу команду, если это действительно команда.
— После суда вы ужинали с клиентом в ресторане «Уотер-Гриль». Оба заказали филе палтуса, ваш клиент много пил, в результате вы отвезли клиента домой на его машине. По дороге домой вы остановились у «Книжного супчика», зашли в магазин и позвонили, не желая, по-видимому, чтобы ваш разговор услышал водитель.
Что же, впечатление он на меня произвел.
— Ладно, команда у вас имеется. Я это понял. И она где-то рядом. Но вы-то чего хотите, Бош? Что происходит?
Он встал, подошел ко мне.
— Я хочу спросить у вас все о том же, — сказал он. — Что так разгорячило и разволновало Уолтера Эллиота во время сегодняшнего ужина? И кому вы звонили из книжного магазина?
Глава тринадцатая
Мой черед заняться детективом Киндером настал только во вторник, под вечер, после того как обвинитель провел несколько часов, разбираясь в подробностях семейной жизни ответчика. Он остановился на продленном незадолго до убийства добрачном контракте и усилиях, которые Эллиот предпринимал, пытаясь определить, как много денег и какую степень контроля над «Арчвэй стьюдиоз» он потеряет в случае развода. Киндер показал также, что надежного алиби на определенное медицинскими экспертами время убийства у Эллиота не было. Кроме того, он рассказал о различных версиях следствия, которые были им проверены и сочтены несостоятельными.
Его дотошность играла мне на руку. Я полагал, что копание в подробностях должно было наскучить присяжным — и Жюли Фавро подтвердила это текстовым сообщением. Но в общем и целом Киндер и Голанц сумели создать впечатление, что работу они проделали исчерпывающую, а результаты ее позволяют назвать моего клиента убийцей — в итоге после полудня обвинитель счел себя достаточно удовлетворенным, чтобы сказать: