Вдруг внизу послышался треск, затем шаги по лестнице, кто-то поднимался. Шаги слышались всё отчётливее, на пороге появился человек. Это был молодой парень лет двадцати, невысокий, худой, волосы тёмные. Из одежды — ветровка, потёртые джинсы и старые кеды. За спиной тканевый гитарный чехол.
— Можно с вами погреться?
Иваныч поманил его жестом к костру — да, проходи.
Парень переместился к центру комнаты, стащил со спины чехол и уселся рядом с огнём. Сиплый протянул гостю бутылку. Парень сделал глоток, но с непривычки захрипел и закашлялся.
— Как звать то тебя?
— Виталик.
— Какими судьбами?
— Идти больше некуда. Вместо дома теперь притон…
— Да ну?
— Я с отцом и матерью жил. Мать умерла. У отца крыша поехала. Сначала пил, потом таблетки жрал, теперь по вене пускает. Последнюю мебель из дома выносит.
Бродяги достали ещё одну бутылку. Пили теперь вместе с Виталиком.
— И куда думаешь дальше?
— Уеду. Меня тут больше ничего не держит. А мир большой, посмотрим, куда судьба закинет.
Анжела всё это время с интересом поглядывала на чехол и, наконец, спросила:
— Ты же гитарист? Может, сыграешь нам?
— Это мать у меня играла, я не умею. Да и гитары-то нет, отец пропил. Только чехол остался. Я его просто как сумку ношу.
Тем временем ночь сгущалась, все потихоньку ложились спать. Виталик оделся потеплее, постелил сумку ближе к костру, подложил под голову свитер и тоже уснул.
***
На следующее утро Виталик проснулся от того, что кто-то хлопал его по плечу. Рядом стояла Анжела.
— Есть будешь?
Остальные бродяги сидели неподалёку, чистили и жевали картошку. Над огнём висел казан, извергающий густые клубы пара. Виталик взял табуретку и сел вместе со всеми, в полукруг у казана. Картошка была несолёная, но елась, всё равно, с аппетитом и даже некоторой жадностью.
Иваныч внимательно смотрел на Виталика, бледного, худого, в спешке уплетающего горячую картошку.
— Идти-то совсем некуда?
— Совсем.
— Оставайся пока с нами, а там решишь, куда дальше.
— Спасибо.
— Но у нас, смотри, бездельничать нельзя. Едим вместе — ищем еду тоже вместе. Тогда слушайте план на сегодня! Сиплый, пойди, узнай насчёт работы. Лёша с Анжелой пройдётесь по мусоркам. И вы, Афоня с новеньким, тоже. А мне нужно навестить старых знакомых, кое-что разузнать.
Позавтракав, все стали расходиться. Виталик с Афоней взяли магазинную тележку, припрятанную на первом этаже, и отправились по маршруту ближайших мусорок. Виталику не очень нравилась цель прогулки, рыться в мусоре совсем не хотелось.
— Чего хоть искать-то будем?
— В основном, стекло, металл, а вообще никогда не знаешь, что подвернётся. Да ты не робей, я тоже не фанат такой ходьбы. Так чё-нибудь накидаем и забьём. Не забывай, ты теперь тоже бездомный, нам выбирать не приходится.
В этот день мусора было немного. Бродяги брали пакеты, в которых гремело стекло, и аккуратно складывали содержимое в тележку. Так они бродили около часа — ничего примечательного не находилось. Однако, заглянув в очередной бачок, Афоня кое-что обнаружил.
— Эй, Виталик, иди ка сюда! Смотри, чё нашёл.
Бродяга вытащил из мусора некую металлическую конструкцию. Он раскрыл сложенные ножки, кое-что поправил, и перед бездомными оказалось инвалидное кресло. Оно было в сравнительно хорошем состоянии, довольно массивное, да ещё с электромотором, который, правда, не работал.
— И на что нам эта коляска?
— На что? Да ты, друг, ничего в этом не понимаешь. Вот у меня тётка инвалидом была. Так за похожее кресло отдала денег, как за машину. Эти штуки дорого стоят.
— Это когда новые. А тут уж и колёса-то еле крутятся.
— Ну, это да. Хотя я, кажется, знаю, куда его пристроить. Пошли, кое с кем познакомлю.
Афоня повёз перед собой кресло, а Виталик взял тележку. Бродяги отправились в самый центр своего небольшого городка. Просёлочная дорога стала превращаться в асфальт, деревянные дома скрывались из виду. Витрины магазинов, цветастые вывески, вездесущая реклама — вот, что теперь наполняло пространство. Из-за низеньких зданий уродливо выглядывал местный небоскрёб. Не то чтобы он был очень высоким, просто выше близстоящих домов этажей так на пять. Выбиваясь из общего стиля, эта постройка раздражающе бросалась в глаза. Это, наверное, был самый низкий и уродливый небоскрёб в мире. Не совсем понятно, зачем вообще его построили. Однако многим местным он нравился — и до нас, мол, прогресс дошёл.