- Поздно каяться, сын мой, - меланхолично заметил Иа.
Кольцо псевдо-Кристоферов Робинов сжималось до тех пор, пока всё собравшиеся старожилы не оказались в небольшом пятачке, прижатые к стене дома.
Кенга, Ру, Тигра и Пятачок ничего не говорили, отступая под молчаливым давлением. Иа и Кролик тоже сделали пару шагов назад. Один лишь ошарашенный услышанным Винни-Пух остался стоять, где стоял.
- Ты ещё не понял? - шагнул к нему Кристофер Робин. - Ты проиграл. Увы, но тебя больше нет.
- Эманации миллионов, - подсказал из-за спины медведя Иа.
- Вы все - вас больше нет! Я не нуждаюсь в вас! - сказал Кристофер Робин, обводя взором собравшиеся в кучку старые игрушки.
- Эманации миллионов, - ещё раз подсказал Иа. Пух его как бы не слышал.
- Так что всё, медвежонок Пух. Мы с тобой расстаемся. В этот раз навсегда, - и Кристофер Робин посмотрел на свою старую любимую игрушку, некогда обретшую жизнь.
Винни-Пух медленно понял плюшевую морду и встретил взгляд Кристофера Робина своим. Дерзким.
- Да. Ты прав. Ты уже говорил это когда-то, но я не понимал. Тогда, десять лет назад, ты спросил меня: “Пух, ну чтобы ни случилось, ты ведь всегда поймешь? Правда?” В тот день я так ничего и не понял. Но время прошло, я изменился. И теперь, сегодня я понимаю, что ты имел тогда в виду. Да, я понимаю. Но не прощаю. Понимание не приносит прощения.
- Слова ничего не значат. Вам придется уйти.
- Мы уйдем, ты прав. Ты всегда прав, Кристофер Робин. В этом твоя беда. Мы расстаемся, расстаемся навсегда, но только что бы ни случилось, - в Зачарованном Лесу, на вершине холма, который называют Капитанским Мостиком, маленький мальчик всегда будет играть со своим медвежонком... А теперь мы расстаемся.
Сильный порыв ветра ударил в грудь всей честной компании из Леса, а невыносимо яркий свет заставил закрыть лицо руками. Потом, на несколько долгих секунд из-под ног исчезла опора, и они полетели в никуда, кувыркаясь, слушая рёв ураганного ветра, и боясь, боясь открыть глаза...
2
Практически, эпилог
Пятачок лежал на земле, не понимая, что же произошло. Сперва он подумал, что весь мир взлетел на воздух; потом он подумал, что, может быть, только их любимый Лес; ещё потом - что, может быть, только их компания; а ещё потом - что только он, Пятачок. Потому что голосов рядом слышно не было.
“Наверное, я лежу сейчас где-нибудь на Луне один-одинешенек и никогда-никогда больше не увижу ни Пуха, ни Иа, ни Тигру, ни Кристофера Робина...” Впрочем, относительно последнего Пятачок даже не огорчился: то время, когда Кристофер Робин был им всем лучшим другом, давно кануло в Лету. И сам Кристофер Робин настаивал на том, что им нужно навсегда расстаться.
Немножко утешившись такой мыслью, Пятачок запоздало решил, что даже на Луне не обязательно все время лежать носом вниз. В этот самый момент его ласково пнули и до боли знакомый голос ворчливо сказал:
- Вставай, шашлык, чего разлегся!
- Пух!!! - Пятачок торпедой взвился с земли и повис на шее у Пуха.
- Ну-ну! - строго, но на самом деле пряча за строгостью смущение, сказал Пух. - Слазь с меня! Хватит на моей шее кататься!
- Пух, а я думал, что уже никогда тебя не увижу! - радостно верещал Пятачок.
- Был бы весьма признателен, если бы так и вышло, - проворчал медведь, но было видно, что он тронут до глубины своей плюшевой души.
Пятачок наконец-то отпустил Пухову шею, встал на землю и огляделся.
И Иа, и Кенга с Крошкой Ру, и Тигра, и даже Кролик, - все были здесь. Они немного удивленно оглядывались по сторонам (все, кроме Иа-Иа, который, по обыкновению, знал больше всех) и удивлялись. Лес, старый, привычный Лес никуда не исчез, остался неизменным, а вот Кристофера Робина и его двойников не наблюдалось.
- Да, сегодня выдался суматошный день, - задумчиво отметил Винни, глядя в даль. - Когда-нибудь я напишу об этом песню.
- Напиши, Пух, - подошел к нему Кролик. Без очков он снова стал самим собой, а не верным прихвостнем диктаторского режима Кристофера Робина. - Эти события достойны стать нашим фольклором.
- Не дави интеллектом, Ушастый, - попросил медвежонок. - Ты же знаешь: длинные и непонятные слова негативно сказываются на моем психическом состоянии, резко ухудшая оное до аффекта.
А Пятачок, который все никак не мог поверить в случившееся, спросил: