На одни из этих вопросов ответить труднее, чем на другие. Но если только вы не убеждены в том, что мы должны думать лишь о себе и своей семье, подобные дилеммы возникнут и перед вами на определенной стадии вашей жизни. Дилемма Сэлли особенно остра, поскольку поставлена под угрозу человеческая жизнь.
Но вопрос, который она должна задать себе, адресуется и нам всем: вправе ли я ставить благополучие своих близких выше благополучия других людей?
Смотрите также
27. Выполненный долг
29. Зависимость от чьей-то жизни
89. Убей и дай умереть
97. Моральная удача
97. Моральная удача
Метт посмотрела в глаза своему мужу, жившему отдельно от нее, но не нашла там ни тени раскаяния.
«Ты говоришь мне, что хочешь вернуть нас, — сказала она ему. — Но как мы можем сделать это, когда ты даже не признаешься в том, что поступил неправильно, когда бросил меня и детей?»
«Потому что в душе я не думаю, что поступил неправильно, и я не хочу лгать тебе, — объяснил Пол. — Я ушел, потому что мне нужно было уйти, чтобы последовать за своей музой. Я ушел во имя искусства. Разве ты не помнишь, как мы, бывало, говорили о Гогене и о том, что и ему пришлось сделать то же самое? Ты всегда говорила, что он совершил тяжелый, но неплохой поступок».
«Но ты не Гоген, — со вздохом произнесла Метт, — именно поэтому ты и вернулся. Ты признал свое поражение».
«Знал ли Гоген, что он добьется успеха, когда уходил от жены? Никто не знает подобных вещей. Если он был прав, то прав и я».
«Нет, — сказала Метт. — Его риск окупился, и поэтому он оказался прав. А твой нет, и поэтому ты оказался не прав».
«Его риск! — вскричал Пол. — Не хочешь ли ты сказать, что удача различает правоту и неправоту?»
Подумав несколько секунд, Метт ответила: «Да. Наверное, именно это я и хочу сказать».
Источник: Одноименное эссе из книги Бернарда Уильямса «Моральная удача» (Кембридж Юниверсити Пресс, 1981).
Удача может означать разницу между успехом и поражением, счастьем и несчастьем, богатством и бедностью, но, разумеется, она не может отделить добродетельных людей от злых. Не важно, добрые они или нет, порядочные люди должны зависеть от того, кто они есть, и того, что они делают, а не от того, что им неподвластно.
Именно это и подразумевает здравый смысл. Но, даже если удача не является главным фактором, определяющим моральную доброту, можем ли мы действительно быть уверены в том, что в этике она не играет вообще никакой роли?
Скорее всего, существует нечто, что называется «определяющей удачей».
Мы рождаемся с определенными особенностями и чертами характера, которые развиваются в зависимости от нашего воспитания. Однако мы их не выбираем. В результате к тому времени, когда мы становимся достаточно взрослыми, чтобы принимать собственные решения, мы уже в большей или в меньшей степени, чем наши сверстники, предрасположены к тому, чтобы делать добро или зло. Человек, достигший этого возраста и обнаруживший, что он склонен к вспышкам безудержной ярости, в большей степени склонен к дурным поступкам только из-за того, что он вытащил несчастливый билет в лотерее генетики и воспитания.
Даже если мы отставим в сторону «определяющую удачу», нам все равно будет знакомо чувство «я существую лишь благодаря Божие милости». Вероятно, мы все способны на совершение большего зла, чем мы совершаем, и если нам удается избежать ситуаций, в которых наша темная сторона выходит на первый план, то это частично происходит именно из-за удачи.
В случае Пола и Метты роль удачи еще более очевидна. Метт говорит о том, что два человека могут вести себя совершенно одинаково, не зная о том, что их ждет, и что только тогда, когда мы узнаем, хорошим или плохим является результат их действий, мы можем сказать, правильно или неправильно они поступили. Поэтому Гоген, который оставляет семью и становится великим художником, делает правильный нравственный выбор, а Пола, сделавшего такой же выбор, но не добившегося успеха, нужно осудить за то, что он поступил неправильно.