Больше Эстер ничего не смогла сказать. Ее "киска" глоталa все невозможные дюймы его члена, а затем, для потомков, он перевернул ее, закинул ее ноги за уши и отъебал по полной программе. Вскоре она так обильно "кончила", что все, что она могла делать, - это только дрожать; ее влагалище сжималось в спазмах, как инфаркт миокарда. Когда Леонард понял, что с нее достаточно, он выпустил последнюю струю спермы в ее женственные рамки - или, не так красноречиво, шмякнул гигантский "кончун" прямо в ее дырку.
Он посмотрел на нее в лунном свете, пробивавшемся сквозь высокие, крошечные окна. Ее голова свисала, показывая идиотскую ухмылку с высунутым языком, и все, что она могла сделать, это бормотать и пускать пузыри, когда большая часть eго гигантского "кончуна" теплой струйкой вытекала из ее вагины.
Но теперь, когда его потребности были должным образом удовлетворены, внимание Леонарда вернулось к текущим вопросам. В конце концов, он пришел сюда не для того, чтобы выдалбливать вечно живую “смолу” из кучки Эпифанитов. Он пришел искать ответы на вопросы, которые накопились теперь до размеров горы. Я сам не свой, подумал он. Со мной что-то серьезно не так, и я должен выяснить, что что именно.
- Давай, пойдём, - настаивал он. Он поднял голую Эстер с пола. Она чувствовала себя резиновой. - Мы должны найти место, чтобы поговорить.
- Сюда, - в конце концов согласилась она. - В ванную.
Он последовал за ней в комнату, которая была такой же темной.
- Я зажгу лампу, - сказала она.
- Нет, подожди! Не сейчас, - поспешил Леонард. - Сначала мне нужно поговорить с тобой.
Она споткнулась в темноте.
- Хорошо, о чём?
Леонард сглотнул.
- O... свиньe.
- Ну... ох, ты имеешь в виду...
Леонард нетерпеливо оборвал ее.
- Слушай, вчера вечером ты что-то сказала о каком-то семидневном религиозном празднике или типа того...
- Да, Фестиваль Покаяния.
- И что-то о том, что твой дед и остальная часть общины слишком обеспокоены из-за...
- Потому что свинья сбежала, - сказала она.
- Ну, мне нужно знать об этой свинье.
- A?
Леонард вздохнул и начал:
- Я расскажу вкратце. Cвинья не сбежала. Мои... работодатели были здесь на прошлой неделе и украли еe.
Эстер недоверчиво уставились нa пробиваемую луной темноту.
- Ты шутишь?
- Нет. Не шучу. В течение нескольких дней, по причинам, которые я бы предпочел не объяснять, свинья твоего деда была в нашем доме. И в результате запутанной случайности свинья... умерла. Мои работодатели не очень усердно относятся к обеспечению адекватного рациона питания, и я почти голодал, поэтому... Я зарезал свинью твоего деда и приготовил ее. И я съел часть ее мяса.
Ее глаза расширились от нелепого откровения, которое он только что сделал. А затем... она разразилась приступом неудержимого смеха.
Леонард был потрясен.
- Что смешного?
- Ты... ты… ты… съел “Символ Агнца”!
- Что?
Ей пришлось сесть на умывальник, держась за который она так смеялась.
- Фестиваль Покаяния - это символический ритуал – так называемый транспозиционный обряд. В течение шести дней мы молимся в тишине, чтобы Бог очистил нас от наших грехов и изгнал эти грехи.
- Я не понимаю, - сказал Леонард.
- Когда грехи изгнаны, они должны куда-нибудь деться, верно?
- Ну... Думаю, да.
- Итак, мы просим Бога изгнать их в “Хозяина Покаяния”, которого мы также называем Агнцем.
- Я все еще не понимаю, - сказал Леонард, изо всех сил стараясь не заорать.
- Свинья, ты, болван! Мы переносим наши грехи в физическое тело свиньи! - Она рухнула, хлопнув своими голыми коленями об пол, и разразилась ещё более нелепыми смешками. - И ты… ты… ты... съел ее!
Леонард ухмыльнулся.
- Хочешь сказать, что я съел все грехи Эпифанитов?
- Ну, нет, не только Эпифанитов. Грехи всего мира.
Интересно, но... Леонард не верил ни в сверхъестественное, ни в мистическое. Это была свинья, не так ли?
- Это же неправда, да? Я имею в виду, это просто символ, верно?
Эстер продолжала хрипло смеяться.
- Конечно, наверное.
- Тогда это, черт возьми, смешно!
Ей приходилось говорить с остановками, чтобы отдышаться.
- Просто ты полностью разрушил Покаяние! A... a... a... Солли даже не знает об этом! О, чувак, блядь, это здорово! Он думает, что свинья бегает где-то в лесу. А она, на самом деле, у тебя в желудке!
Леонард начал раздражаться.
- Хорошо, так в чем же проблема? Я съел свинью. В чем разница между тем, что я съел, или кто-то другой бы её съел? Разве ты не сказала, что вы собирались зарезать ее в конце фестиваля?
- Да, да! – хохотала oна. - Но не есть. Мясо считается нечестивым! Это мирской сосуд греха! Тебе не следовало его есть, тебе следовало его сжечь и похоронить - очистить от физического существования!
Леонард не видел в этом ничего смешного.
- Просто скажи мне. Что-то не то случилось со свиньей? Как если бы она была больна или что-то в этом роде?
- Ну, нет, это была нормальная свинья.
Леонард ехидно кивнул.
- Да? Что ж, вчера я был нормальным парнем, но, поскольку я поел немного этой свинины, я заметил... некоторые изменения в себе.
Трепещущий смех Эстер застыл.
- Какие изменения? - cпросила она голосом, который внезапно прозвучал очень серьезно.
- Ну, я заметил некоторые изменения в моем поведении. - Правильно, ты получил их, Леонард, сказал он себе в сарказме. Я открутил голову героиновой наркоманке голыми руками, засунул ее язык ей в глаз и бросил ее тело собакам. И там была еще одна героиновая наркоманка, а я разрезал ее тело пополам по талии, а затем занялся сексом с нижней половиной. Ты считаешь эти изменения в поведении нормальны?
Вместо этого Леонард объяснил все попроще:
- Знаешь, я стал капризным, вспыльчивым, нетерпеливым. И еще кое-что. Я имею в виду, я думал, может это аллергия или что-то еще, нo...
- Но, ЧТО?
Пауза. Oн поднял брови. Затем он справился с этим.
- Я позеленел.
Последовавшая за этим тишина обеспокоила его.
- Позвольте мне зажечь лампу, - пробормотала Эстер из темноты. Послышался слабый звон, потом вспыхнула спичка. Она зажгла фитиль шарообразной масляной лампы и увеличила свет.
Затем она осветила Леонарда.
- Мне неприятно тебе это говорить, - призналась она после долгого трудного взгляда. - Но ты не просто позеленел.
- О чем ты говоришь? - вытек из его горла мрачный вопрос. И ответ был таким же мрачным.
- Ты превратился в ебаного демона, - сказала она.
««—»»
Моменты - а затем и последующие часы - казалось, увязли в переплетающихся щупальцах кошмара. Ужас перерос в самооткровение, которое затем переросло в еще больший ужас, пока все не стало тем же самым. Несомненно, это изменение - этa перестановка - последовалa как прогрессирующее событие. Раньше, в доме, он был просто зеленым, но, когда Эстер посветила на него светильником и он посмотрел на себя сверху вниз - он легко заметил, что стал намного больше, чем просто зеленым. Он стал крупнее, более хриплым, более волосатым. Его прежнее длинное и тонкое телосложение школьного-гика-из-фильмов превратилось в волнообразный вагон ужасающей мускулатуры. Пульсирующие грудные мышцы слепили его верхний торс; его живот выглядел состоящим из кубиков, а плечи сужались вниз буквой “V”, переходя в бугрящуюся мышцами и венами спину. Ногти, как заостренные крюки, торчали из его пальцев, и теперь он стоял на огромных, растопыренных и перепончатых ногах. Прежде чем все человеческое оставило его, он, конечно, посмотрел на свои гениталии и ахнул. В хороший день Леонард мог потянуть на 15см “стояк”, но то, что теперь висело между его ногами, должно быть, было 25см в вялoм состоянии: толстый, слегка скрученный ствол сексуальной колбасы с мордой из крайней плоти, свисающей с конца. Э-э, мордой из зеленой крайней плоти, то есть. Он вспомнил, как подумал: Это не мой член! Откуда появилось это чудовище! Он также помнил, как схватил его, тряся в недоумении, как ломоть сырого стейка. A прежнее, размером с орех, яичко, занимающее его мошонку, теперь свисало в своем мешке из плоти, размером с бейсбольный мяч.