Наклс надулся.
— О, очень смешно, Рок.
Рокко заржал, как осел.
— И иногда, парень, мы делаем «спешлы»…
— «Спешлы»? — Леонард не мог не спросить.
— Да, «копро», «некро», «влажные» и прочее дерьмо вроде этого. Черт, извини, парень. Вероятно, ты не знаешь, что это такое?
— Ну, нет.
— Просто просмотри то дерьмо в «монтажной», сам все увидишь. В любом случае, мы должны спешить.
Леонард удивлённо поднял брови.
— Ты… ты имеешь в виду… вы уезжаете?
— Верно, парень. — Рокко посмотрел ему в глаза. — Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы думать о том, что я думаю, что ты думаешь. Возможно, ты думаешь: «Эй, эти братки уезжают. Что мешает мне отсюда свалить?» Это то, что ты думаешь?
— Ну, э-э…
Рокко кивнул, положил руку Леонарду на плечо.
— Вот почему ты не должен думать об этом, парень. Это место — «зажопинск», и я имею в виду Город-Зажопинск. Здесь нет ничего: нет магазинов, нет городов, нет автобусов — ничего. Ты в двадцати милях от ближайшей дороги до маршрута «неотложки» в округе. Никто даже не проезжает мимо этого места потому, что там не к чему ехать, так что можешь забыть о попутке. В нескольких милях от холма, да, есть город, но это один из этих гребаных городов Амишей, или Квакеров или еще какого-то дерьма. Их около сотни, и они никогда его не покидают. У них нет телефонов, нет копов — блядь, парень, у этих хлопчиков даже нет автомобилей. Они катаются на лошадях и колясках, как кучка маленьких придурков, одетых как паломники, и они живут в таком месте, куда ты даже не сможешь попасть. Они даже не будут говорить с тобой. Так что давай просто скажем, что будет, если ты решишь навострить копыта на 20 миль по дороге до главной трассы. Ты никуда не денешься. Свалишь — мы тебя найдем. Ты можешь захорониться в лесу, и мы тебя найдем. Ты можешь напялить мотоциклетные шмотки, как тот французский парень из телека, Жак Кусто, и доплыть до дна гребаного моря, но мы тебя найдем. Этот последний мудак, парень перед тобой? Он добрался до Нью-Йорка. И ты знаешь, что случилось?
— Вы нашли его? — догадался Леонард.
— Верно, парень, мы его нашли, и мы выполнили работу над ним в «стиле Рокко». В монтажной есть футляр с пометкой «Мудак». Посмотри сегодня вечером в первую очередь. И в любое время, как только подумаешь о том, чтобы свалить, смотри это. Усек?
— Э-э, да, мистер Рокко.
— Хорошо. Лады. Мы должны убираться отсюда. О, и сожалею о твоем яйце, малыш, но… эй, так оно и есть. Не наша вина, что этот мир такой ебанутый, правда, Наклс?
— Точняк, — старательно ответил Наклс и сел в «Cаdillаc». Большой V-8 завелся. Затем Рокко сел на пассажирское место и опустил стеклоподъемник.
— Увидимся. Мы вернемся в следующую пятницу с лошадью.
Леонард стоял и смотрел, как они уезжают.
Он стоял там очень долго.
Потом он вернулся в дом и спустя, возможно, несколько часов, обнаружил вышеупомянутый пластиковый футляр, обозначенный «Мудак». Он загрузил пленку на «RеаlViеw» с ручным приводом и начал смотреть.
Ему не пришлось долго смотреть, чтобы понять суть.
На экране длинноволосый мужчина лежал обнаженный на чем-то вроде верстака в комнате с запятнанными стенами и… пластиковой пленкой на полу. Кровь хлынула из его рта, когда другой человек в дождевике и… маске Линдона Джонсона тихонько ударил молотком длинноволосого мужчину — далее Мудака — в рот. Мудак вздрогнул и задрожал. Линдон обошёл его, теперь размахивая вязальной спицей, которую он довольно резко засунул в пенис Мудака через выход уретры. Его бедра брыкались и вставали на дыбы, в то время, как спица входила все дальше и дальше, пока полностью не исчезла, за исключением блестящей шляпки на конце. Затем в сжатые яички Мудака, почти изящно, были помещены швейные иглы. Одна за другой, пока яички не стали похожи на какого-то фантастического дикобраза. Затем в кадр вошел намного больший человек в дождевике. На нем была резиновая маска Спока. Он продемонстрировал разделочный нож, а затем Спок начал с большой технической ловкостью вырезать полоски кожи с груди, живота и ног Мудака. Вскоре после этого Мудак умер, но не раньше, чем Спок так же отрезал его лицо.
Леонард отключил лампу редактора.
Он просто таращился в пустоту некоторое время.
Он онемел.
Он чувствовал нереальность.
Ему нужно было снова выбраться на свежий воздух. Не сбежать, разумеется, после того, как он стал свидетелем кинематографической кончины Мудака, Леонард внимательно прислушался к предупреждению Рокко. Он бродил по двору в лунном свете, пробираясь мимо маленькой пустой конюшни, а затем собачьих загонов. Внутри последнего, несколько тощих, покрытых пятнами, собак — колли, дворняжка и немецкая овчарка — подняли головы от сна и посмотрели на него, их языки свисали. Леонард оглянулся в полном непонимании. Вот мои звезды, понял он, содрогнувшись. Я хочу снимать фильмы, и вот мои актеры… Спустя несколько мгновений собаки опустили головы и снова заснули, не впечатленные новым режиссером «производственного» дома.