— Костя! Принеси мне из моей комнаты склянку такую с желтым рецептом — и коробочка такая рядом стоит.
Костя приносит.
— Что ты смотришь на меня? Ну все равно… Смотри…
Тетя расстегивает лиф и, набрав жидкости в шприц, вспрыскивает морфий.
Вскоре глаза у тети делаются влажными.
— Ну, Костя, давай с тобой вальс танцевать, пока дядя не пришел.
Они кружатся по комнате. И Костя чувствует около уха горячее дыхание тети Суры. И ему страшно заглянуть в тетины глаза большие, круглые, как у Громобоя.
III
Вот и весна пролетела в прозрачной голубизне на своих шелестящих крыльях. И солнце восходит на небо уверенно и стоит крепко там, на высоте, и опаляет землю. Жарко, душно, истомно.
При доме дядином есть сад, запущенный, полуфруктовый, провинциальный сад, огороженный высоким ветхим забором, за которым подобные же сады — такие же кривые яблони и груши, такая же беседка с шаткими ступеньками, гряды с сладко пахнущей клубникой, малиновые и смородиновые кусты, вишня и тенистые купы лип и берез.
Костя любит забраться в сад и, спрятавшись в некошеной траве, мечтать так и прислушиваться к золотому стрекотанью кузнечиков, к жужжанию сетчатокрылого мирка, к мелким, мелким, как бисер, звукам и звонам, которые рождаются в путанном лабиринте трав и цветов.
Костя любит солнцепек, любит часами лежать на спине, томно нежась, мечтая о лазурном небе — и смутные желания рождаются тогда в его сердце.
То рыженькую гимназистку под майским небом, то Любочку в вагоне вспоминает Костя. И кажется ему, что где-то, здесь, рядом, живет такая маленькая королева, и вот стоит только перелезть через этот высокий забор, и завидишь там на траве светлокудрую очаровательницу. Костя не знает хорошенько, что он будет делать тогда. Он, должно быть, низко, низко поклонится ей, коснется земли своей гимназической фуражкой. И, должно быть, робко приблизится к маленькой королеве и скажет ей, что он готов за нее умереть. А светлокудрая королева ответит:
— Ты мне, Костя, очень нравишься, потому что ты — как рыцарь.
А потом она скажет:
— Я сегодня одна в саду. И вот ключ от калитки. Никто сюда не придет.
Тогда Костя станет на колени и скажет:
— Я люблю вас.
И засмеется светлокудрая. Тогда Костя прижмется губами к ее ножкам.
— Костя! Костя!
Это тетя Сура ищет его. Она идет по дорожке в легком белом капоте, с распущенными волосами, бледная как всегда, со сказочными алыми губами.
— А! Ты здесь? Что ж ты молчишь, противный? — Она опускается на траву рядом с Костей и прижимает к его губам ладонь.
— Хорошо пахнет?
— Не знаю. Голова от ваших духов кружится.
— Так и надо. Так и надо, глупый.
— Не хочу я.
— Чего не хочешь?
— Так, вообще. Не хочу, чтобы вы так смотрели на меня.
— А ты закрой глаза.
— Ну, и закрою.
Костя закрывает глаза и чувствует, что к губам его прижимаются горячие, чуть влажные, мягкие губы.
Хочет Костя подняться, оттолкнуть непрошенную, но мальчишеские руки встречают женскую грудь, и неловко Косте бороться с женщиной. А в гимназии он умел бороться.
— Ах, какая вы! — говорит Костя сердито, подымаясь, наконец, от земли.
А тетя Сура лежит теперь на траве недвижно, лицом кверху, глаза закрыты. Лежит, как мертвая.
IV
Дядя Сережа сделал мат Косте. Сидит Костя смущенный перед шахматной доской. Королева, защищенная издали прочной турой, поймала короля. И король, и Костя как будто в глупом положении.
А дядя Сережа рассуждает:
— Ты сегодня, Костя, рассеянно играл. И вообще я не понимаю твоей задумчивости. Мальчик твоего возраста должен бегать, резвиться… А если сел играть в шахматы или задачу решать, будь внимательным, бодрым, а ты раскис и почему-то под глазами у тебя синие круги.
Костя неожиданно говорит:
— Я вас, дядя, очень люблю.
— Что? Любишь? Спасибо, чудак. Только ты мне зубы не заговаривай. Я давно с тобой хотел беседовать. Видишь ли, друг любезный, я буду говорить без предисловий. Ты, конечно, в гимназии всякие штуки о женщинах узнал, и все такое в этом роде. Так вот я тебе прямо говорю: будь осторожней. В твоем возрасте по ночам всякие мечтания и всякое другое бывает. А я тебе говорю: ерунда это. В свое время узнаешь: все это не так сладко, как говорится. А если будешь слюни распускать, беду наживешь.
— Вы про что, дядя?
— Ты сам знаешь. Не притворяйся.
Костя краснеет.
— Она сама ко мне пристает.
— Что? Кто пристает?
У Кости на глазах слезы.
— Я так… Я ничего…