— Я — спал, — Лунг лениво почесал грудь сквозь тонкую ткань черной рубашки. — В полном одиночестве, — он томно вздохнул, — и даже поговорить было не с кем. — А вот нашей воительнице вряд ли удалось поспать. Она всю ночь успокаивала расшатанные нервы эльфа. Наверное тоже… разговаривали.
— Между прочим, — подбоченясь, Ррр повернулась в его сторону, — Мы говорили о музыке. Но грубым, — с нажимом произнесла Ррр, заметив ехидную усмешку Лунга, — лишенным понятия прекрасного, людям, этого не понять.
Наемник сжал губы трубочкой и утвердительно кивнул, подмигивая мне.
Глава 5
От темных каменных стен родового склепа веяло холодом. Он ознобом пробирался под одежду, притупляя скорбь. Тишина, царившая здесь, была практически осязаемой и настолько тяжелой, что приходилось проталкиваться сквозь нее. Глухой шорох неторопливых шагов по каменным ступеням, звучал вызовом этому мрачному царству мертвых, которое стерегли призраки прошлого.
Я прошел по коридору мимо арок, с полустертыми именами — за каждым своя история, своя боль и свои амбиции, теперь все они покоились под пылью забвения.
Тут лежали Вард Ресы: короли, аркканцлеры, генералы. Те, кто ушли сами или с чьей-то помощью. Одних я помнил, других не знал. Все они нашли приют здесь, несмотря на распри и споры, мирясь с соседством друг друга. Но меня никогда не допустят в этот круг — разбавленная кровь не пустит. Как-то я спросил у отца кем была моя мать, он промолчал и ушел от ответа. Впрочем, любые другие попытки добраться до истины заканчивались ничем. Казалось, что моей матери вообще не существовало в этом мире.
Наконец я нашел то, что искал.
Простая каменная плита с выбитым именем «Лигвард Вард Дерлус», на которой лежал подвявший букет белоснежных лирей.
Он любил их. Это всегда выглядело странно.
Мне было тринадцать, когда отец привел меня в лучшее кафе столицы, где миловидные девушки в накрахмаленных передниках, разносили подносы с дымящимся напитком. Аромат какао со специями заглушал нежный, бархатный запах лирей, которые росли на клумбах, разбитых по периметру открытой террасы. Я искренне не понимал, что мы здесь делали, куда пришли после погребения Лилайры Айрин, супруги Владетеля Рудгарда второго.
Отец заказал нам по чашке шоколада и долго пил его маленькими глотками, не сводя взгляда с цветов. Тогда он, сдержанный и жесткий дома, стал вдруг каким-то мягким и беззащитным, словно отбросил маску, которую носил все время.
Ни до, ни после я никогда больше не видел его таким.
А вечером он закрылся в своем кабинете и напился.
Со временем, до меня дошли слухи, что отец был тайно влюблен в Лилайру. Возможно. Иначе чем еще можно объяснить, что каждый год в день ее смерти, он приходил в это кафе и выпивал чашку горячего шоколада, наблюдая за белоснежными лирейниками.
Горько улыбаясь, я провел пальцем по потемневшим стеблям. Тьма пробежала по побегам. Поникшие листья расправились, белые бутоны, став серыми, подняли головы. Между стеблей я заметил картонный край. Отодвинул в сторону букет и поднес к глазам карточку.
«Мы всегда будем ждать тебя. Где бы ты не был».
Странное послание, для того, кто мертв. Почерк показался знакомым: Карнак Ви Рей, старый друг отца, которого я знал с детства.
Ви Рей был последним, кто приходил ко мне, прежде чем я оказался в караване райсов. Единственный, кто пытался помочь. Один из тех, кому мог бы довериться. Возможно ли, что он не поверил в мою смерть?
В груди неожиданно кольнуло, по спине прошелся легкий озноб, что не имел отношение к могильному холоду. Я оглянутся. На мгновенье показалось, что за мной наблюдают. Листок выскользнул из пальцев, уступив место тьме.
Я стоял вглядываясь в темноту перехода, вслушиваясь в биение своего сердца. Но воздух под каменными сводами был неподвижен. Похоже, действительно показалось.
Борясь с желанием толкнуть плиту саркофага, ударил ладонью по гладкому камню, отпуская тьму на волю. Я могу поднять тело, но никогда не смогу вернуть душу.
«Мы всегда будем ждать тебя. Где бы ты не был».
Пустое обещание. Из-за грани невозможно вернуться.
Наклонился и поднял карточку, вновь посмотрел на витые буквы.
Знал ли Ви Рей о слабости моего отца? Конечно. Знал ли он, что мне известно о ней? Безусловно.
Я задумчиво покрутил прямоугольник в пальцах. Очень уж это послание похоже на приглашение. Или ловушку. Я вновь прикоснулся к цветам. Годовщина смерти Лилайры послезавтра. Что ж, проверим.