Вырывая меня из мрачных мыслей, из моего телефона доносится песня «Что такое любовь» — самый нелепый рингтон в мире, присвоенный моей невестке Роуэн, — наконец-то давая мне повод улыбнуться.
— Почему ты звонишь мне из отпуска? Разве ты не должна делать ребенка? — Я говорю в порядке приветствия.
— Ну, раз уж ты спросила, вчера вечером я утомила Джулиана, так что он все еще спит. Сейчас шесть утра.
— Да, мне не нужно было это знать, — добавляю я со смехом, уклоняясь от столиков переполненного уличного кафе. — Ну и как тебе Фиджи? Все, о чем ты мечтала, и даже больше?
— Тут просто потрясающе, — подтверждает она. — И самое приятное то, что Джулиан будет полностью предоставлен мне на следующие две недели. Через час мы направляемся на более отдаленный остров, чтобы получить полный опыт автономной работы. Никакой сотовой связи!
Мои глаза расширяются от удивления. Мой брат не из тех, кто отказывается от работы. Я имею в виду, что лидеры братвы не работают с девяти до пяти. А мой брат отвечает за безопасность Козловской Братвы, русской мафии, контролирующей восточное побережье США.
Братва, в которой мы выросли.
Вот только я давно отвернулась от Братвы. После того, как она слишком рано забрала у меня отца и мать, я поклялась, что никогда не стану частью этого преступного мира.
— Черт возьми, девочка, он, должно быть, действительно серьезно настроен на то, чтобы сделать ребенка. — Джулиан и Роуэн определенно нуждаются в нескольких неделях, когда их ничто не отвлекает, никаких срочных дел, ничего, кроме смазки и вида на океан.
Она фыркает.
— Так и есть. В любом случае, я просто хотела попрощаться, прежде чем мы закончим. С тобой все хорошо?
Я скрываю свой вздох, поворачивая за угол своего квартала.
— Да, все отлично. — Сейчас не время делиться моей последней слезливой историей о расставании. Это просто взбесило бы Роуэн.
Оказывается, на бумаге я отличный улов, но на этом все и заканчивается. Видит Бог, Марсель — лишь очередной парень в длинном списке залогодержателей. Не то чтобы кто-то из них имел значение — никто, кроме Лео. Лучший друг моего брата и один из немногих, кто по-настоящему знал меня, настоящую меня. Но даже этого, видимо, было недостаточно.
— Ну, я не буду тебя задерживать. Прекрасно проведи время. Расслабься. И ни о чем не беспокойся, — говорю я, роясь в сумочке в поисках ключей. — Просто наслаждайся и сделай для меня маленького племянника или племянницу.
— Договорились! — она визжит.
Я улыбаюсь про себя, вставляя ключ в входную дверь. Через девять месяцев может родиться ребенок. Ребенок, которого я буду любить, как своего собственного. Может быть, есть повод для радости.
Оказавшись внутри, я собираюсь отключить сигнализацию, но на стене не мигает красный свет. Черт, я, должно быть, забыла включить ее сегодня утром. Такое случается часто.
Честно говоря, я вообще никогда не хотела эту чертову систему сигнализации. Однажды Джулиан исследовал это место, как Форт-Нокс, пока я была на работе, этот упрямый мудак. Без предварительного обсуждения, без предупреждения. Я пришла домой, а там была новенькая сигнализация с кодом, отправленным мне через зашифрованный сервер.
Это просто еще один пример чрезмерной защитной склонности моего брата. Вскоре после того, как я купила эту квартиру на свои деньги по наследству, он купил остальные три квартиры в здании, чтобы не допустить въезда кого-либо еще. Квартиры стоимостью в несколько миллионов долларов просто пустуют. Это безумие, правда.
Не то чтобы мы с Джулианом когда-либо говорили об этом. Не-а. Я позволяю ему делать то, что ему нужно, ради его душевного спокойствия, поскольку я живу на другом конце света.
С одной стороны, я понимаю. Будучи на восемь лет старше, Джулиан всегда заботился обо мне, и до Роуэн мы были единственной семьей друг для друга: мы потеряли отца, когда были подростками, и мать, когда нам было двадцать с небольшим. Но его беспокойство напрасно. Самое опасное, что случалось со мной за последние месяцы, — это столкновение о своенравный булыжник на шпильках.
Уставшая, я сбрасываю каблуки и иду на кухню. Знакомые скрипы деревянных половиц под ногами успокаивают. В Париже все старое. Изношенное. У него есть история, и это еще одна вещь, которую я обожаю в этом городе.
Моя единственная цель сегодня вечером — чашка чая, пижама и дрянное реалити-шоу. Может быть, я побалую себя пеной для ванны. Я наливаю воду в чайник и включаю его, прислонившись к стойке. И тут мое внимание привлекает дверь в мою спальню. Она открыта на дюйм. Почти ничего заметного, но я всегда закрываю дверь спальни. Это было частью обучения Лео, мерой безопасности, как он сказал.