Я протягиваю руку и заправляю прядь шелковистых темных волос ей за ухо, наслаждаясь тем, как ее дыхание перехватывает в горле.
— Ты уверена, Аля?
Она кивает, и в ее выражении появляется намек на застенчивость.
— Уверена… Я просто не знаю, что делать. Может, ты мне покажешь?
У меня пересохло в горле. К черту, я не могу притворяться, что идея стать ее первым поцелуем не заставила меня мгновенно напрячься. Я бросаю осторожный взгляд на закрытую дверь, уверенный, что в ближайшее время сюда никто не войдет. Я прочищаю горло и встаю. Она внимательно наблюдает за мной. Мои пальцы инстинктивно нащупывают ее подбородок, когда она поднимает на меня глаза, на ее лице отражается уязвимость. Я нахожусь на грани того, чтобы переступить черту, которую никогда не следует переступать, и не могу найти в себе силы, чтобы заботиться об этом.
— Знаешь, я хочу этого так же сильно, как и ты, — говорю я.
— Правда? — Ее щеки приобретают розовый оттенок, а взгляд опускается к моим губам. Мой большой палец скользит по ее рту, который, я уверен, будет на вкус как самый сладкий спелый фрукт. Как совершенство.
Пульс замирает в горле, когда я крепче сжимаю ее подбородок и провожу языком по нижней губе. Этот поцелуй похож на прыжок со скалы — захватывающий и пугающий одновременно, потому что после этого пути назад уже не будет. Я буду знать, какова она на вкус, всегда.
Мои губы захватывают ее губы. То, чего ей не хватает в опыте, она восполняет энтузиазмом, открываясь мне так прекрасно. Я поглощаю ее, проводя языком по ее полной нижней губе, затем засасывая ее в рот. Она издает слабые стоны, когда мой язык касается ее языка, ее кожа становится шелковистой и мягкой под моей рукой, все еще сжимающей ее челюсть.
Ее руки находят мои руки, пальцы впиваются в мою кожу, словно она не знает, что делать со всей этой потребностью, со всем этим сдерживаемым желанием. И, черт возьми, я тоже это чувствую. Если бы это была любая другая девушка, я бы сейчас был в ней по самые яйца. Но не с Аленой. Этот поцелуй — все, чем мы можем поделиться.
И я делаю это с расчетом.
Я хватаю ее за задницу и поднимаю на себя. Ее руки обхватывают мою шею, а ноги инстинктивно обхватывают мою талию.
— Ты такая хорошая девочка, — хвалю я ее, и она выгибается навстречу мне. — Твое тело точно знает, что делать. Что ему нужно.
В ответ она хнычет из глубины горла. Теперь она отчаянно хочет этого, двигает бедрами, жадно ища облегчения.
— Еще, — умоляет она.
И мне так хочется дать ей то, чего она так жаждет. Один жесткий круг по ее клитору, и я готов поспорить, что она взорвется в моей руке, как ракета. Я представляю ее раскрасневшееся лицо, выгнутую спину, когда мои пальцы касаются ее пульсирующего клитора, и это так чертовски соблазнительно, но…
Но она просила не об этом.
Она просила поцеловать ее, вот и все.
Ее первый поцелуй. И я даю ей его.
ГЛАВА 9
Лео
Как только Алена ступает на главную палубу, она замирает на месте и прикрывает рот рукой. Ее глаза шарят по сторонам, впитывая происходящее перед ней. Это очень много. Некоторые назвали бы это сенсорной перегрузкой.
— Что. За. Черт, — пробормотала она.
Возможно, Женевьева немного перестаралась. Положив лодыжку на колено, я откидываюсь в кресле и наслаждаюсь выражением недоумения на лице Али.
— Что? Не по вкусу? — притворно обижаюсь я.
Шампанское охлаждается на столе в серебряном ведерке, которое мерцает под яркими лампочками, нанизанными крест-накрест над нами. Слой лепестков роз такой толщины, что можно подумать, будто взорвался цветочный магазин, покрывает все поверхности, а ряды свечей выстроились вдоль обеденной зоны, их пламя пляшет в тени, хотя я уверен, что это противоречит пожарным нормам.
Это не романтика, это романтика на стероидах.
Подходит Аля, все еще глядя на меня как на душевнобольного.
— Мне стоит беспокоиться? Ты хорошо себя чувствуешь?
Я поднимаю свой стакан с виски в знак поддержки.
— В полном порядке, спасибо. Отличный наряд, — отвечаю я.
Она невинно моргает, но в выбранном ею наряде нет ничего невинного. На ней облегающая белая футболка, обнажающая среднюю часть тела, обрезанные джинсы и ковбойские сапоги со стразами.
Мне не нужно задаваться вопросом, знает ли она, какой эффект производит на меня ее наряд: ее вызывающая ухмылка говорит сама за себя. Она опускается на сиденье напротив меня.
— Я оделась, как ты и просил. Поскольку мы представляем себя американской парой, я подумала, что должна выглядеть соответствующе. — Лгунья. Ей просто не нравилось, что я указываю ей, что надеть. — Но вот это, — она жестом показывает на взрыв лепестков вокруг нас, — настораживает.