В комнате пахнет антисептиком и затхлым воздухом, тяжелый запах болезни прилипает к каждой поверхности. Стены словно смыкаются вокруг меня, удушая и угнетая. Я смотрю на хрупкую маму, лежащую на кровати, на ее некогда гордую фигуру, превратившуюся в тень.
Как это могло случиться?
После смерти папы мама медленно, с душераздирающим трепетом, погрузилась в туман горя и наркотиков. Вместе с врачом и психотерапевтом я пытаюсь помочь ей, но чувствую, что это проигрышная битва. По правде говоря, внутри нее всегда было что-то неспокойное и несчастливое. Я не могла определить, что это такое, когда была маленькой девочкой, но я знала, что это там, периоды меланхолии и депрессии, когда она не могла встать с постели.
Я сижу у ее кровати, ее холодная, дрожащая рука в моей. Ее кожа бледная, натянутая на кости, взгляд расфокусирован. Стало так плохо, что я позвонила Джулиану, чтобы он приехал домой. Он еще заканчивает обучение в России, но мне нужна его помощь. Она не может больше так жить.
— Джулиан возвращается из России. Пахан и Андрей тоже. К утру они будут здесь, — заверяю я ее.
Ее глаза, обычно остекленевшие от седативных препаратов, вдруг становятся слишком острыми и ясными.
— Россия! Нет, только не Россия. Алена. Тебе нужно держаться от нее подальше.
Я сжимаю мамину руку, пытаясь вернуть ее в настоящее. Мои родители родом из России, они переехали в Штаты только тогда, когда мама была беременна мной. Я подозреваю, что родина хранит для нее плохие воспоминания.
— Я туда не поеду, поверь. Но Джулиан ездил туда на стажировку.
Что-то ее взволновало, и она пытается сесть.
— Твой отец… Алена, ты должна быть осторожна с ним. Держись подальше от России.
Я смаргиваю слезы, прикусываю губу. Тяжело слышать, как она так плохо отзывается о муже, которого потеряла, о человеке, от потери которого так и не смогла оправиться. — Мама, — тихо говорю я, стараясь, чтобы голос был ровным. — Папы здесь больше нет. Ты знаешь это.
— Пожалуйста, послушай меня, — настаивает она, с удивительной силой сжимая мою руку. — Ты должна быть осторожна.
От ее слов у меня по позвоночнику бегут мурашки. О чем она говорит? Ее предупреждение не имеет смысла, и я задаюсь вопросом, насколько глубоко наркотики повлияли на ее сознание.
— Ты… запуталась, — говорю я, сглатывая комок в горле. — Все в порядке.
Она качает головой.
— Мне очень жаль, Алена. Мне очень жаль. — Ее слова звучат так искренне и отчаянно, что у меня внутри что-то ломается.
Я наклоняюсь и нежно целую ее в лоб.
— Спи, мама. Ты скоро увидишь своего сына.
Она еще раз умоляюще смотрит на меня, прежде чем ее глаза закрываются, и комната наполняется невыносимой тишиной.
Свет проникает в тренировочный зал, отбрасывая полосы маслянистого солнечного света, которые подчеркивают игру мышц на широких плечах и точеной спине Лео. Я прислонилась к задней стене, и ритмичный стук его кулаков о тяжелый мешок заполнил все пространство. Это гипнотическое зрелище, красивый танец точности и силы, но таков уж Лео. Он использует свою силу осторожно, почти нежно. И при этом он сексуально привлекателен.
Уроки секса переросли в нечто более глубокое. Несмотря на то, что мы оба танцевали вокруг этой темы, напряжение между нами ощутимо. Правда в том, что я отчаянно влюблена в него. Но в конечном итоге это не имеет значения.
Лео скоро принесет клятву Братвы, и это будет датой окончания наших отношений. Я должна решить, что мне делать дальше, даже с учетом того, что моя мать больна. Пахан нанял для нее самый лучший уход. О ней позаботятся, несмотря ни на что.
Словно услышав мои мысли, Лео поворачивается ко мне лицом. Его темные глаза смотрят на меня, а по виску скатывается бисеринка пота. Я не знаю, что он увидел в моем выражении лица, но он сбрасывает перчатки и бесшумно пересекает комнату, прижимая меня к своей обнаженной груди. Он потный и горячий, но, как и все остальное в нем, это меня только заводит.
— Как все прошло? — спрашивает он, прижимаясь губами к моему виску.
— Не очень, — грустно отвечаю я. — Она срывается. Начала говорить о моем отце, запуталась. Это так тяжело.
Лео поднимает меня на руки и усаживает на край боксерского ринга. Он раздвигает мои ноги и встает между ними. Его большой палец нежно проводит по моей щеке, по губам.
— Эй, — успокаивает глубокий голос, — все будет хорошо. Джулиан скоро вернется домой. Не все ляжет на твои плечи.
— Может быть, и нет, — пробормотала я, — но нам будет уже нелегко быть вместе. Если рядом будет мой брат, мы с тобой… — Слова застревают у меня в горле. Мы не говорили о том, что срок годности подходит к концу, уже несколько недель, с тех пор как в последний раз дома были его отец, Андрей и Джулиан, и Лео немного сошел с ума. Но теперь лето подходит к концу, и между нами все изменится.