Великая страна говорила о себе через время.
Говорила, став уже исторической категорией.
В чем сила сильных?..
Сильные, если и грозят, – то только пальцем.
Почему?
Потому.
Сильные защищают себя на дальних подступах.
Письмо седьмое
ПОБЕДИТЕЛЬ
…Звонок звенел и звенел.
– Слушаю вас.
Я ответил хриплым от сна голосом, и автоматически глянул на часы – 06:00.
Так рано нам не звонили.
– Это я…
На другом конце линии связи брат искал и не находил нужных слов.
Я понял все и сразу.
– Знаешь…
Брат, не решаясь сказать о главном, откашливался и откашливался.
– Отец оставил нас.
Он нашел слова, которые искал, но произнес их бесцветным, тусклым голосом.
– Похороны завтра. Мы ждем тебя. Успеешь?..
Брат говорил телеграфно.
– Когда это случилось? – только и спросил я.
– Полчаса назад.
Выразив желание близких, брат успевал попутно разъяснять что-то кому-то.
И я понял: нас ждет большая работа.
…Мулла сел у изголовья отца.
– Кто уходит?
Его обращение было адресовано товарищам, друзьям и сверстникам отца.
– Нажен уходит, Нажен.
Хором ответили товарищи, друзья и сверстники.
…По мусульманскому обычаю друзья, товарищи и сверстники проводят с усопшим его последнюю ночь на земле.
Та ночь – не просто ночь.
По-казахски она называется «кұзет» и означает «караул», «охрана».
В ту ночь в доме и на дворе покойного не гаснет свет.
Избранный круг людей – друзья, товарищи и сверстники до утренней зари вспоминают особенные для них эпизоды, когда они, люди одного с покойным поколения, постигли того в пике проявления им высших степеней качеств человека.
– Стало быть, нас оставляет Нажен?.. Знаем…
Высказывание мулла закончил глаголом действия множественного числа.
И подытожил:
– Мужчина был, и – хороший человек.
– Верно, верно!
Дружно подтвердили друзья, товарищи и сверстники отца.
Получив подтверждение своему заключению, мулла продолжил:
– В молодости покойного окружали свои и чужие дети, а в старости – свои и чужие внуки… Дети любят добрых людей, не так ли, старики?
– Так, так… Истинно так!
Ответил слаженный хор голосов.
– Приступим?..
Мулла обратился уже ко всем присутствующим.
Затем, будто отчитываясь, обернулся к отцу со словами:
– Все, кому надо, пришли. Мы, Нәке*, прощаемся с тобой.
И стал творить молитву.
Проводы покойного на моей станции и всей округе, несмотря на многолюдье, приобретают все оттенки камерного действа: помимо родных и близких обязательно приходят соседи и знакомые с взрослыми или находящимися на стадии взросления сыновьями.
Но раньше всех у изголовья почившего собираются друзья, товарищи, сверстники.
И горечь потери семья усопшего разделяет сначала со старшим поколением общины.
Оно – старшее поколение – хорошо знает цену утрат.
Им – старшим – принадлежит доминирующая роль.
На них держится весь протокол и сценарий проводов.
Они же, старики, совершают омовение.
Я не заметил, как расселись люди.
Деликатно и ненавязчиво меня, братьев и сестру отводили и отводили от тела отца. Впереди, заслонив нас, несколькими шеренгами коленопреклоненно присели все, кто пришел проститься; я не обратил внимания, кто это был, но кто-то из знакомых почтенного возраста, отводя в сторону, полушепотом объяснил: нас отводят от отца, чтобы он в тоске ли, в печали от одиночества или из-за какой-либо обиды не забрал с собой кого-то из близких.
Но уход отца забрал еще одну, и очень заметную, частицу моего «я».
Он, пусть далеко от меня, – но был на этом свете.
Он был и этого, – как оказалось, – было достаточно.
С его уходом я лишился, – теперь уже окончательно, – внешней защитной оболочки.
И лопатками ощутил за спиной пустоту.
Человек скромных достижений, мой отец был участником огромного действа.
Он был участником огромной – мировой – войны.
Войны, закрепленной в истории человечества.
Он и его поколение отстояли право на жизнь той – моей – страны.
…Ночью, временами отвлекаясь от рассказов стариков, я вспомнил резанувшее слух, откровенно-горькое обобщение отца:
– Разве это народ, который купился за миску похлебки? И…
Он в сердцах затоптал только что начатую папиросу.
– Подумать только! За миску похлебки и бесплатный проезд…
Употребив густо-соленое выражение, глубоко и разочарованно вздохнув, уточнил:
– Бесплатный проезд… Где бы ты думал?.. В городском транспорте! Неужели кто-то думает, что время не настигнет платой? В этой жизни бесплатным бывает только сыр в мышеловке.