– Не хочет открывать глаза на страшные тайны, – сухо констатировал я, – вот и приходится судить самому.
– Так ведь никто не сделает этого за тебя!
Титан в очередной раз задумался, после чего убежденно заявил:
– Свой суд – лучший из судов: он не выносит приговоров!
– Выносит, и еще как! – не сдержался я.
– А зря, – с сожалением произнес собеседник.
– Не зря, – менее эмоционально, но все же возразил я.
– Я имел в виду не безоценочность восприятия жизни, – выбрался из логического тупика титан и, не скрывая обозначенную до этого ноту сожаления, озаботился:
– Сколько тех, кто сам полез в петлю?..
И совсем погрустнел:
– Решение всегда за человеком: он – и следователь, и прокурор, и адвокат, и арбитражный суд, и не только: у каждого есть возможность обратиться в верховный суд – к суду своей совести, но… Следствие может оказаться ошибочным, приговор – несправедливым, защита – беззащитной, разрешение спора – необъективным, а обращения к суду совести еще дождаться надо. Себя оправдает каждый и, поверь, найдет для этого повод… Я так давно родился, а установления прямоходящим животным непротиворечивого самоустройства все жду и жду. Не в том ли грех?..
– Ждешь, и только?! – уколол его я, намеренно пропустив последний вопрос.
– Мое ожидание стоит того. Не в бирюльки играю! – заметил титан.
И насупился.
И снова напугал меня.
Напугал, всего лишь поведя плечами.
Он всего лишь повел плечами, а показал всю полноту своего ожидания.
Он всего лишь повел плечами, а привел в возмущение небеса.
Возмутив небеса, возмутил и море, и степь, и лес, и горы, и небо, и солнце, и луну…
И снова колебалась и замирала тишина.
– Не надо бояза, но не надо и торопиза, успееза!..
Колебатель сущего оказался непрост.
Намеренно исказив слова шутки, он скрыл за ними боль души.
Скрыв боль души, ответил даже на намеренно пропущенный вопрос.
Но шел он к чему-то более существенному.
И, сдвинув брови, собрав на лбу морщины, надолго задумался.
Выйдя из задумчивости, сказал о том, что касалось обоих:
– Мы упустили что-то очень важное.
Я кивнул.
И, обученный колебаниями тверди и небес, спросил с осторожной расстановкой:
– А ты… не жалеешь… об ошибке своего выбора?
И – снова попал в точку.
Титан впал в транс.
Закрыв глаза и безвольно уронив руки, он беззвучно шевелил губами.
Ругался?
Восстанавливал в памяти пик своих переживаний?
Вспоминал тех, кто обманул его или тех, в ком обманулся сам?
Пришли на ум те, чью сторону он принял, а они канули в Лету?
Он – участник великой битвы богов.
Соратник тех, кого новые боги одолели только в союзе со Сторукими.
Единственный, кто вынес и выносит чуждый ему карнавал жизни.
Он был прекрасен в безмолвном осознании своей, – личной, – драмы.
Мне захотелось оставить его таким, – напряженно думающим.
Но свое веское слово сказали небеса: за ними всегда последнее слово.
Небеса опасно сползали с плеч титана.
– Осторожнее! – сдавленно вскрикнул я.
– Спасибо, спасибо!
Титан, перехватив тяжесть, удобнее устроил на плечах свод небес, и признался:
– Сейчас жалею, а завтра, может, – гневиться буду. Хотя, какая разница? Что жалость, что гнев – всего лишь эмоции, то есть моя, – собственная, – реакция на последствия моего же, – собственного(!), – выбора. Выбор, увы, зачастую чреват ошибками. Важнее вот что…
И медленно, взвешивая каждое слово, продолжил:
– Любая крупная схватка, а я был участником именно таковой, как правило, – битва за веру. Но битва та меняет только символы веры, но не ее саму.
– Блестяще!.. Судьба приверженцев вере до лампочки!? – ощетинился я.
– Это сомнение, но – не более того, – уклонился титан.
Уйдя от прямого ответа, сказал о более значимом:
– Вера – мать прощения.
И очаровал непосредственностью:
– Когда сражался, был мал и глуп и не знал значения некоторых важных истин.
– Стало быть, о своем выборе жалеешь?.. – не отступился я.
Титан пожал плечами, отчего снова дрогнули небеса, и ответил с оттенком грусти:
– Я не был наемником, но не был и милым убийцей или вежливым насильником.
И раскрыл причину своего воскрешения:
– Не будь во мне веры, окаменел бы от одного взгляда головы медузы Горгоны.
И, отталкиваясь от личной драмы, вышел на универсальный уровень обобщения:
– Люди, разгадывая тайны пространственных форм и количественных отношений своего мира, выработали замечательное условие, и, если придерживаться его, – схватки теряют смысл: соблюдай условия закона больших чисел и с верой будет все в порядке.