- Так, это ты же мне про них говорила!
- Ничего я не говорила. Предположила просто. - Лялечка была сама невозмутимость.
- А саблезубые лягушки?
- Что лягушки?
- Бывают?
- Откуда ж я знаю? Может и бывают. Только поблизости их точно нету. Видишь, кто-то сена накосил? А там где водятся эти лягушки, людям не выжить. Пожрут всех. Хватит об этом. Тут рядышком озерцо есть. Я только что разведала. Не желаешь искупнуться?
- Нет.
- Как знаешь. А я пойду, почубухаюсь. Надумаешь, иди по той тропинке, вдоль ручейка.
И перед тем, как уйти, добавила заговорщическим шепотом:
- Я голенькая купаться буду. Нет у меня купальника.
И, хихикнув, вприпрыжку скрылась за кустами.
Озеро и действительно находилось недалеко. Не прошло и минуты, как я услышал всплеск и веселые повизгивания.
Я умылся в ручье и раскрыл котомку, чтобы к приходу спутницы сервировать "поляну". Негоже было отправляться в дальнейшее путешествие на голодный желудок.
Вернулась Лялечка. Она была недовольна и явно рассержена. Может вода холодная?
Чертовушка подошла решительным шагом и молча отвесила мне оплеуху. Больно не было. Ни капельки. Но обидно.
- За что?! - Я возмущенно потребовал объяснения.
- Почему не пошел за мной подглядывать? - Лялечка обиженно надула губки. - Ведь знал же, что голая купаться буду...
Что я мог ей ответить? Если честно, то я и сам не знал почему...
- Кушать будешь? - Я кивнул на разложенную снедь.
- Кушать? Я почти совсем никогда не кушаю. Все больше жру, лопаю и трескаю.
- Ну, а трескать будешь?
- Нет, - все еще недовольно буркнула капризная девчонка, - я мухоморов с лягушками нажралась...
Я как раз нарезал окорок и, ошарашенный услышанным, легонько полоснул ножом себе по пальцу. Выступило несколько капелек крови.
- Ой-ой-ой-ой-ой! - тут же перепугалась Лялечка, - Кровушка пошла, тебе не больно?
- Ерунда.
- Правда?
- Конечно. Пустячный порез.
- Кровь. Красненькая. Красивенькая.
Я уже приготовился выслушать признание чертовушки про то, что она жуткая вампирюга и с моей стороны было весьма неосторожно демонстрировать ей кровь, но ошибся. Признание с ее стороны последовало, но совсем другого порядка:
- Везет же. Красненькая. А у меня зеленая и совсем чуть-чуть. В основном у меня там червяки и тараканы. А вместо сердца - жабища огромная. Сидит и квакает. Хочешь послушать?
Лялечка призывно выпятила грудь, и я едва совладал с соблазном прикоснуться к ней, тем более имелся благовидный предлог. То что она самозабвенно врет, я уже ни на йоту не сомневался. Причем так, что сама почти верит в свою выдумку.
- Нет. Спасибо.
- Ладно. Тогда давай завтракать.
- А лягушки с мухоморами уже переварились?
- Ой, какой же ты вредный. Мало их там было. Не наелась я.
- Ну, раз не наелась, тогда приятного аппетита.
Попытка суицида
После плотного завтрака мы вновь вышли на дорогу и продолжили наш путь.
Я понемногу стал смиряться со своим теперешним положением. Что толку сетовать на силы, занесшие меня неизвестно куда и непонятно зачем? Все равно ничего исправить нельзя. Не лучше ли жить не то что сегодняшним днем, а даже, просто, теперешней минутой. А на данную минуту все было хорошо. Даже отлично. Сказочно. Дорожка вдоль леса, чистый воздух, птички поют, светло, тепло.
Впереди стояла корова, запряженная в повозку. На буром лбу ее отчетливо белела звездочка, практически правильной геометрической формы. Пеструха горько плакала.
- В чем дело? - Спросила Лялечка, как будто животное могло ей ответить.
Как и полагается коровам, буренка ничего не ответила. Вот только молча кивнула в сторону леса и тяжко вздохнула, что ни коим образом не соответствовало нормальному поведению коров, по крайней мере, с моей точки зрения.
- Ладно, сами посмотрим. - Чертовка не стала настаивать и направилась в сторону, указанную животным.
Мне ни чего не оставалось, как последовать за ней. Почти у самой кромки леса располагалась живописная небольшая полянка. Лялечка не стала выходить на нее, а затаилась за кустами, приложив палец к губам, дала мне знак, чтобы я передвигался тише.
Я присоединился к чертовушке. В центре, под развесистым дубом странного вида молодой человек прилаживал на ветку петлю. Выглядел он действительно своеобразно. Серое одеяние походило на сутану священнослужителя, только гораздо короче, из-под полы торчали острые коленки парня. Так что его наряд смело можно было назвать и короткой сутаной, и длинной рубахой. Но не в этом была странность. На голове незнакомца красовался ярко красный ирокез.
Дабы не допустить самоубийства я решил вмешаться.
Лялечка сердито шикнула на меня:
- Подожди! Рано еще!
Но я не стал слушать чертовушку и вышел на поляну. Лялечка, тяжело вздохнув, последовала за мной.
Почему-то припомнился мультфильм "Жил был пес".
- Что, птичку решил поймать? - поинтересовался я у самоубийцы.
- Дурак что ли?! - агрессивно огрызнулся юноша. - Вешаюсь я!
- Чего ради?
- Не твое верблюжье дело! Проваливай!
Молодой человек настроен был весьма недружелюбно. Оно и понятно. Явно ему было несладко, раз уж решил свести счеты с жизнью.
- Правильно, пошли, это не наше дело. - Лялечка попыталась отговорить меня от доброго поступка.
Но я должен был сделать все возможное, чтобы не допустить самоубийство такого молодого парня.
- А ты расскажи, почему ты так решил поступить, может тебе полегчает и передумаешь...
- А пошел ты!
Юноша бросил быстрый взгляд на небо и, зажмурившись, сунул голову в петлю (как только ирокез прошел?). Но ничего не произошло, веревка висела слишком низко. Он стоял зажмуренный некоторое время, затем тихонько приоткрыл один глаз, другой.
- Ничего не понимаю! - Его голос был полон отчаяния.
- Чего тут понимать? - Вновь вмешалась чертовушка. - Петля слишком низко висит, так ты никогда не повесишься.
- Что же делать? - Юноша находился на грани истерики. - Если ее повесить выше, то я не достану в петлю головой!
- Не обязательно укорачивать веревку, - Лялечка была сама любезность, можно укоротить тебя. Ты потерпи немного, а мы тебе ноги подрубим.
Услышав такое предложение о помощи, парень и правда чуть не повесился. Он рухнул в обморок, петля затянулась, и я едва успел подхватить его. Не без труда я освободил шею незадачливого самоубийцы от веревки (Лялечка наотрез отказалась помогать) и уложил его на траву. Несколько секунд спустя панк уже вновь вскочил на ноги. Удивление, облегчение, разочарование, гнев, обреченность - вот далеко не полный перечень чувств, которые мне удалось прочесть на его лице.
- Может все-таки расскажешь, что случилось? Ведь это не выход.
Юноша как-то по-детски всхлипнул.
- Все равно сожгут. Потому что я отпустил ее. Устроил побег. А она колдунья, хоть совсем и непохожа! А теперь прознают и меня сожгут. Так лучше повеситься, чем гореть. Раз и все. - Он с тоской взглянул на покачивающуюся петлю.
Неожиданно с юношей произошли разительные перемены. Плаксивое выражение лица сменилось надменной маской, полной подозрительности.
- А кто вы такие?! Почему, завидев меня, не переквадратились и не пали ниц?
- Чего ради? Кто ты такой?
- Ни фига себе! Еретики антикоммунистические! Двое!
- Это папик. - Сообщила чертовушка.
- Священнослужитель? - Не поверил я.
- Он самый.
- Да! И еще комсомолец. Недавно вступил. Такие перспективы открывались! А теперь... - Панкообразный священник начал было вновь сникать, но тут же воспрянул духом. - Ничего, вот сожгу вас, злостных еретиков, и меня наградят, а про то, что я помог бежать ведьме может никто и не догадается. Чего стали? Живо дрова собирать!
- Какие дрова? Зачем?
- Как зачем?! Жечь вас буду! Или лучше препроводить вас в город и на площади спалить? - Принялся вслух размышлять недавний самоубийца. - А сначала попытать? Решено! Вы арестованы! Пройдемте.