Истошный визг вернул меня и мой иногда независимо мыслящий аппарат, в народе называемый головой, к реальной действительности, хотя, если честно, то абстракция математики была бы для меня более приемлемым убежищем.
- Вот они! Хватайте этих злостных еретиков!
Это верещал наш давешний знакомец, которого мы так неблагоразумно вытащили из петли. Он находился в авангарде отряда. Та же самая корова, с белой звездочкой на лбу, которую мы видели на опушке, бодро вышагивала впереди всех, таща за собой повозку, на которой стоял в величественной позе тот самый папик, который всего пару часов назад сначала пытался повеситься, затем сжечь нас, арестовать и, в конце концов, позорно бежавший с места событий.
Через считанные минуты оказалось, что это отнюдь не миграция, и не исход из города такой многочисленной группы. Весь отряд преследовал единственную цель. Нас.
Меня и Лялечку обступили плотным кольцом. Мне не померещился зеленый ирокез. Сквозь толпу пробился обладатель сей экстравагантной прически. Он явно был старшим среди собравшихся. Тоном, не терпящим возражений, он заявил:
- По обвинению в антикоммунистической ереси вы арестованы. Сопротивление бесполезно.
Это было понятно и без предупреждения: нас окружала маленькая армия.
Услышав сообщение об аресте, Лялечка отреагировала адекватно обстоятельствам. Она зачитала всем их права, как и подобает в таких случаях:
- Можете хранить молчание, все сказанное будет использовано против вас. Если у вас нету адвоката, то мы предоставим. Так же вам будет разрешен один телефонный звонок. "Билайн Джи эс эм. С нами удобно".
Она закончила нараспев, совсем как в рекламном ролике, после чего обратилась ко мне:
- Я ни чего не пропустила?
- Даже немного лишнего добавила... Только меня сейчас больше волнует, на что мы с тобой имеем право?
Окружавшие нас воины и священники некоторое время обалдело моргали, озадаченные Лялечкиным заявлением. Но главный папик смог взять себя в руки и властным голосом распорядился:
- Проводите их во дворец Далдона. В темницу. Действительно, неслыханная ересь. Кардинал самолично должен решить их участь, когда вернется.
Нам оставалось только повиноваться. Лялечка, как заправский рецидивист, заложила руки за спину и, насвистывая "Мурку", сама пошла в сторону ворот. Мне ничего не оставалось, как последовать ее примеру.
В темнице
Тот самый терем, которым я любовался с вершины холма, оказался царским дворцом. Он находился на главной площади столицы. В самом ее центре возвышался невысокий квадратный постамент, по углам которого находились столбы, обложенные дровами и хворостом.
Это зрелище наводило на мало оптимистические мысли. До этого момента разговоры про сжигание на кострах я воспринимал, как какую-то аллегорию или что-то нереальное, абсолютно меня не касающееся... Теперь же, узрев заготовленные кострища, ожидающие свои жертвы, стало как-то не по себе.
Правда, долго любоваться столичными достопримечательностями нам не пришлось. Нас в спешном порядке препроводили во дворец и заперли в камере.
К моему удивлению папик, донесший на нас, оказался нашим соседом. Его вместе с нами посадили в темницу.
- Тебя-то за что?
- Я еще в лесу говорил, что меня подозревают в устройстве побега колдуньи, - недовольно пробурчал панк-священнослужитель. - Думал, за предотвращение такой ереси, коей являетесь вы, мне простят мое прегрешение... Но, увы.
- Ты не бойся, костер тебе не грозит, - успокоила его Лялечка ласковым голоском, при этом задорно подмигнув.
Глаза папика загорелись надеждой, щедро разбавленной недоверием.
- Не доживешь. - Закончила чертовушка. - скоро я превращусь в страшнючую зверюку и разорву тебя на мелкие кусочки.
Стоит ли говорить, что услышав такое заявление, доносчик вновь грохнулся в обморок?
- Пока он в отрубе, будем развратом заниматься? - Обыденно поинтересовалась Лялечка.
- Да ты что?! - Я обалдел.
- Мое дело предложить. Сам знаешь. Я же черт. Должна искушать. А могу и искусать. Вот, только, если не хочешь сейчас блудом заниматься, потом все равно придется...
- Это еще почему?
- Как почему? Сам не видишь что ли? Глупый какой-то. Народец здесь поганый, гадкий. - Она в качестве примера показала на все еще бесчувственного папика. - После того, как победим Пахана всех придется перебить и развести новую расу. Вот, мы с тобой этим и займемся. И назовем наше потомство челортями... нет, лучше челобесами... или чертовеками... Придумала! Чертолюдами! Только тебе придется потерпеть. При таких взаимоотношениях с чертями беременными становятся мужики! Хи-хи. Но ты не бойся. Это временно, когда ты беременный. А я тебя не брошу, наоборот, ухаживать буду, лелеять...
- Да ну тебя! Не до шуток нам с тобой.
- А я и не шучу. У кого хочешь, спроси.
Тем временем очухался папик. Он долго тряс головой, но наваждение не пропало. В смысле мы с Лялечкой. Его физиономия приняла плаксивое выражение. Кажется, находясь без сознания, он чувствовал себя более комфортно.
- Как зовут-то тебя? - Я даже был немного рад "появлению" нового собеседника и поспешил подключить его к разговору, дабы избежать скользкой темы зарождения новой расы.
- Не твое дело! - Огрызнулся священник и демонстративно отвернулся.
- Вот и поговорили...
- Нам не о чем с вами разговаривать!
- Есть у меня одна тема, - вступила в диалог Лялечка, - Андрюша, ты не возражаешь, если я с ним немного потолкую?
- Только руками не трогай...
Я улегся на пук сена и уставился в потолок. Ничего хорошего в голову не шло. А, вот, плохого...
Натравивший на нас своих собратьев и царскую стражу папик теперь явно раскаивался в этом. И не потому, что оказался в камере. К этому он уже был готов. И скорей всего молился, чтобы все побыстрей закончилось. Даже костром.
Он забился в угол и часто-часто стучал зубами. От страха. Потому что Лялечка, прохаживаясь взад-вперед, рассказывала ему своим зловещим голосом, как она ночью превратится в страшнючую зверюку и будет рвать его на мелкие кусочки за подлое предательство. В подробностях. Я-то уже привык к подобным обещаниям, которые ничем кроме угроз не заканчивались. Но откуда это мог знать папик? Он принимал слова чертовушки за чистую монету. А я не спешил его разубеждать. Он заслужил перед костром натерпеться и страха.
Царская скука
- Зупдин!
- Слушаю, Ваше Величество!
- А что, кроме медовухи, у нас никаких развлечений не имеется?
- Вообще-то, нет. Но Ваше Величество может, как в прошлый раз, сами придумать себе развлечение. Опять сказать Фрюсе, что сестра назвала ее свиньей, а у Хрюси поинтересоваться, верно ли утверждение сестры, что в бочке сала жира меньше, чем в ней.
- Нет. Экстремальные забавы сегодня отменяются. Если бы они только друг дружку колотили. А то страдает вся окружающая действительность. А что это за шум сегодня был? Вся моя дружина за каким-то хреном папикам понадобилась.
- Это еретиков ловили. Злостных.
- Поймали?
- Ага.
- Что-то я слышал, что они здесь, в моем дворце, это правда?
- Да. В темнице сидят.
- Пусть приведут.
- Никак не можно. Это пленники кардинала.
- Какого же хрена они у меня во дворце?
- Хитроблуд отсутствует, а в его замке ни темниц, ни стражи.
- А если они сидят в моей темнице, и их охраняет моя стража, то, получается, пленники мои. Так что, пусть приведут.
- Не было б беды...
- Не будет. Скучно мне просто. - Царь демонстративно зевнул. - Поговорю и верну, в свою же темницу...
Встреча без галстуков
Дверь камеры распахнулась. В проеме показались три рожи стражников.
- Вы двое - на выход!
Естественно, имелись в виду я и Лялечка.
- Куда?