Мне было нелегко. Во-первых, нужно было по максимуму воспользоваться откровенностью царя и не упустить чего-нибудь важного. Во-вторых, требовалось следить за Лялечкой, чтобы не злоупотребила спиртным. Она же еще ребенок, да и чертовушка когда трезвая - не подарок, что тогда ожидать от нее пьяной. А, в-третьих, как-то надо было умудриться и не напиться самому...
- Осточертели эти папики, - продолжал изливать свою пьяную душу Далдон, - вот раньше, давным-давно, сам в летописях почитывал, царь - это о-го-го! Все сам решал. И не требовалось ему ничьего благословения. Захотел повоевать, пожалуйста. Воюй с кем хочешь и сколько хочешь, на сколько дури хватит. И главное, обидно, эти папики ни воевать не умеют, ни землю обрабатывать, ни ремеслом каким владеть... А все их боятся. А как же? Чуть что - в очищающий огонь. А у меня, между прочим, не самая последняя дружина. Я таки приграничный. У меня вон там пески. Нет, нет, да набегают басурмане-шайтанопоклонники.
Отцовские проблемы
Меж тем ужин продолжался, и разговор от политики плавно перешел на личные, житейские темы.
- Представляешь, две дочери у меня. Близняшки. Царевны, мать их раз этак... Замуж пора их выдавать. А кто таких возьмет?
Далдон не поленился, встал, подошел к стене, на которой висело множество портретов. Один из них закрывал полог. Царь откинул ткань, демонстрируя холст с изображением своих дочерей.
- Таких - не возьмет, - пьяно согласился я.
- Ой, какие хрюшечки! - Восторгнулась Лялечка.
На сей раз она была недалека от истины. С портрета на нас взирали поросячьими глазками два совершенно одинаковых свиноподобных создания. Две горы сала.
Царь запахнул занавес и вернулся на место.
- Конечно, их можно сбагрить, если предложить полцарства в придачу. Но беда в том, что их у меня две. Фрюся и Хрюся. За одну полцарства, за другую полцарства... Два раза по полцарства получается целое царство. А я с чем останусь?
Далдон развел руки и посмотрел себе вниз живота.
-И, главное, при такой внешности должны быть покладистыми. Ан, нет! Стервы, каких свет не видывал. Иногда даже у кардинала от них прячусь. Благо, туда бабам вход воспрещен. Хорошо, хоть мамаши ихней нету. Характером в нее пошли. Я ж не по своей воле на ней женился. Прислали с Пахановым благословением. Первый раз, как ее увидел, подумал, что она просто толстая такая. Оказалось, не толстая, а брюхатая. Через два месяца после свадьбы разродилась. Дуплетом. Так что близняшки мои официально, а на самом деле чьи, я без понятия. А матушку их сожгли через пару лет после свадьбы. Какие-то разногласия у нее возникли с Хитроблудом, кардиналом местным. Он отослал в Паханат донос, оттуда пришел ответ с положительным решением. Я не возражал. Как говорится, Пахан дал, Пахан взял...
- А они правда такие одинаковые?
- Сам путаю.
- А ты выдай обеих за одного.
- Это как?!
- Они ж одинаковые. Пусть меняют друг дружку. Раз уж ты сам их путаешь, то жених и подавно не заметит. Потеряешь всего полцарства, и обе будут пристроены.
- Это мысль... А как церковь прознает про такое? Не приветствуется. Пылать синим пламенем всем участникам.
- А кто им расскажет? Лично я - могила.
Далдон взглянул на Лялечку. Она молча щелкнула ногтем большого пальца по верхнему резцу после чего тем же ногтем провела себе по горлу.
- Андрюша, тогда я тебе небольшой портретик дам, ты же по разным странам-государствам с инспекциями путешествуешь. Подыщи женишка...
Царь вышел. Вернулся с небольшим холстом. Примерно А4 формата. Миниатюрная копия висящего на стене шедевра. Далдон повертел изображение близняшек перед глазами, затем сложил его пополам, острым ножом рассек на две части, одну из которых протянул мне.
Я сложил изображение царевны, согнув в несколько раз, и спрятал в карман.
- Чем смогу - помогу. Но ты и сам не плошай, тоже ищи себе зятя.
- Само собой. Но сам понимаешь, чем больше претендентов, тем больше шансов.
Индульгенция
- Папика того освободи из темницы. Пусть сюда приведут. Он же бдительность проявил.
- За ним другое преступление числится. Он колдунье побег устроил.
- Это тоже часть нашего проверочного плана. Она не колдунья, а наш агент. - Я чувствовал, что меня понесло, но уже не мог остановиться.
- Чудны дела твои, господи, - пробормотал Далдон, но распорядился и через несколько минут папик стоял перед нами.
Он не поверил своим глазам. Злостные еретики и антикоммунисты сидели за одним столом с царем и вели мирные беседы.
Дабы предотвратить очередной всплеск религиозных чувств, я ткнул папику под нос пятирублевую монету.
- Молодец! За проявленную бдительность и принципиальность дарую тебе свободу, отпущение прегрешений и награждаю денюжкой!
Я покопался в кармане, извлек рубль и вручил его доносчику.
Побелевшими губами он прошептал:
- Мандат аббата...
И в третий раз за день рухнул в обморок, если не считать мелких потерь сознания, во время Лялечкиного стращания страшнючей зверюкой.
- Слабак! - Заключил Далдон.
Через пару минут папик очухался и тут же принялся крутить и вертеть рубль, не веря своим глазам.
- Но раздавать мандаты имеет право только Пахан В Натуре!
- Я тоже. По его поручению. Не боись, все законно.
- Выходит, я теперь аббат?!
- А то! И колдунье своей передай, что с нее сняты все обвинения.
- Ты то снимешь, а кардинал...
- Я с ним поговорю, как только он вернется. Так, как все-таки тебя зовут?
- Тусопих.
Мы усадили новоиспеченного аббата за стол и заставили выпить полный кубок медовухи.
Через некоторое время папик чувствовал себя вполне комфортно и уверенно. Его безмятежность изредка улетучивалась, когда Лялечка периодически загадочно подмигивала ему, приподнимала руки с полусогнутыми пальцами, изображающими звериные лапы, и тихонько рычала. После такого напоминания о страшнючей зверюке, Тусопих самостоятельно наполнял свой кубок и залпом выпивал его, после чего успокаивался.
Голова немного шумела и очень туго соображала, но я нашел в себе силы продолжить ликбез и теперь принялся за свежеиспеченного аббата. Лялечка тем временем, что-то объясняла царю. Заслышав слово Бразилия и отметив, что все происходит мирно и благопристойно, я перестал обращать на них внимание.
Тусопих быстро закосел и откровенно отвечал на мои вопросы.
Царская темница
Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Даже царский ужин. Пришло время определить наш статус и отправиться на покой. Ведь до полуночной трапезы мы были кардинальскими пленниками, а теперь я являлся одним из высших религиозных чиновников не только Далдонии, но и всего мира.
- Ты, конечно, свободен. А, вот, ее судьбу должен решить кардинал. Ничем не могу помочь. Женщина...
- Девушка! А если быть более точным, то...
- Не надо более точно! - Я успел остановить Лялечку до того, как она призналась, что является чертовушкой.
- Все равно. Паханов приказ. Но как только ты предъявишь его преосвященству мандат, думаю, все образумится. Но указание должен дать только он. Ведь женщины, они от лукавого...
- Ага, это точно. Все бабы - стервы. - Согласилась с царем Лялечка.
- Исчадия ада..., - продолжал Далдон.
- Правильно! - Обрадовалась чертовушка. - Я и есть дьявольское создание и сатанинское отродье! Как догадался? Ты колдун?
Далдон, не смотря на захмелевшую голову, покрылся испариной.
- Ох! Вот, видишь, - только и смог он сказать, обращаясь ко мне, - но не волнуйся. У меня есть камера со всеми удобствами. В наше время нельзя зарекаться от тюрьмы, да от сумы, вот, и устроил, на всякий случай. Зупдин!
Появился маленький сутулый мужичишка, с бегающими плутоватыми глазками.