Бабай неожиданно заявил, что ему тесно, и что мы должны покинуть повозку и бежать по бокам и впереди нее. Мол, нас как раз трое.
— Андрюша, а давай проверим, как выживают ночью, одни в лесу, вышвырнутые Бабаята, — предложила Лялечка, и больше мы не слышали от султаныча ни единого слова.
По городу Тусопих провез нас окольными улочками. Во дворец мы вошли через служебную калитку ранним утром. Кажется, удалось остаться незамеченными.
Далдон принял нас с распростертыми объятиями. Потом. А до того нам пришлось полчаса тормошить его, чтобы разбудить. Когда наконец он продрал глаза и понял, кто перед ним, то первым делом переквадратил всю нашу компанию. Подождал немного. Мы не исчезли.
— Значит, не приведения, — сделал вывод царь и призадумался.
Через минуту он предпринял новую попытку избавиться от наваждения:
— Кыш, кыш, чур, чур!
— Дядечка, ты что, сбрендил что ли? Не узнаешь своих бразильских друзей? Какой-то ты неинтересный сумасшедший. Ну что это такое: «Кыш да чур»? Я научу тебя быть настоящим психом. Надо найти треугольную шапку, рассказать всем, что ты Наполеон, потом подкрасться к кардиналу и облаять. Лучше, конечно, укусить, но существует вероятность заразиться кардинальским бешенством. А это похлестче коровьего.
— Настоящие что ль?! — Обрадовался Далдон.
— А-то! Можешь даже потрогать. — Разрешила Лялечка. — Только не за везде. Знаю я вас, мужиков преклонного возраста. Седина в бороду, я — в ребро.
— Так что же мы в опочивальне? Прошу, гости дорогие, к столу. Я на радостях опохмеляться буду и вас угощать.
По дороге в пиршественную залу Далдон озабоченно рассказывал:
— Понимаешь, Андрюха, сначала подумал, что вы приведения. Переквадратил. Вы не пропали. Тогда я подумал, что вы мне мерещитесь. Слышал, что такое бывает от чрезмерного употребления медовухи. Раньше, конечно, такого не случалось, но ведь когда-то надо начинать? Так, я что хочу спросить, может ты знаешь, как разгонять такие видения? Вдруг, начнется, а я понятия не имею.
— Я тоже.
— Жаль. Ну, на нет и суда нет. Будем бороться с этим феноменом опытным путем, если придется.
Преосвященные страхи
Вот уже три дня кардинал Хитроблуд не находил себе места. Не мудрено. Тогда, за несколько часов сразу произошло столько событий, что хватило бы на несколько поколений. Как-то пережить каждое по отдельности можно, хотя и с трудом. Но сразу все!
Кардинал, наверное первый раз в жизни, не знал, что ему делать. До этого времени все было ясно и просто. Вверенное ему царство было столь отдалено от Паханата, что он чувствовал полную безнаказанность. Главное вовремя отсылать Пахану десятину и доносы на Далдона.
Появление этой странной парочки все смешало. Кардинал, не похожий на кардинала и она… В ту ночь он только хотел взглянуть на незнакомку. Одним глазком. А когда увидел, то не совладал с собой. Потерял всяческую осторожность. Ведь всегда обряды изгнания бесов проводил вне стен города, чтобы кто-нибудь не пронюхал и не донес Пахану. Благо имелось надежное гнездышко в поместье князя. Все отработано до мелочей. Верные папики во главе с Олуихом доставляют приглянувшуюся девицу в замок. Потом является сам кардинал. Всегда все проходило без осечек. За исключением случая с ведьмой.
А в ту ночь разум покинул священнослужителя. Увидев столь прелестное создание, смотрящее чистыми наивными глазами… Хитроблуд решил, что овладеть прекрасной простушкой не составит труда. Успел только сказать: «Ты будешь моей!» и протянуть руки… До костей разодрала. Но что неудавшаяся попытка удовлетворения плоти? Заживут руки. Рано или поздно. Скорее поздно. Но потом! До сих пор в голове слышатся ее страшные слова: «Ты посмел поднять руки на Чёрта?! Отныне четыре черненьких чумазеньких Чёртенка со своими черными чернилами будут повсюду незримо преследовать тебя! Вот тебе мое страшное Чёртячье проклятие!» Потом она совершенно спокойно добавила: «А теперь уходи, я спать хочу. И не проси, чтобы я отозвала проклятие. Во-первых, не хочу, а, во-вторых, оно обратной силы не имеет. Так что, даже если бы и захотела, все равно не смогла». И уснула.
Выход был только один. Срочно сжечь дьявольское создание, даже если она таковым не является. Вдруг, кардинал все-таки настоящий и все произошедшее, включая заявление девицы и ее проклятие не что иное, как ловко подстроенная провокация? Хотя и маловероятно, но полностью исключать такую возможность нельзя. Пахан на протяжении всей истории постоянно удивляет свою паству нововведениями. А если это так, то срочно требовалось спасать положение. Итак, костер. И чем быстрее, тем лучше. В крайнем случае можно было сослаться на бюрократическую неразбериху. Мол, поторопились и сожгли без пыток. Она же была все-таки пленницей, обвиненной в ереси.
Отличный выход из положения. Но, увы…
Вместо того чтобы сгореть, девушка улетает. А странный кардинал не обрушивается с гневными обвинениями, а сам велит привязать себя к столбу и поджечь, утверждая, что все происходящее — чудо Господнее, и улетает вслед за ней. Тут кто хочешь в бога поверит, даже его служитель. Затем выясняется, что незнакомец еще и располагает правом от имени Пахана раздавать мандаты. Тусопих теперь аббат. Да у него на роже написано, что суждено до старости ходить если не в оранжевых, то максимум в желтых. И это при том, если бы он не был замешан в побеге колдуньи. А так — прямая дорога на костер. Но вместо этого почти что приговоренный — аббат.
И самое главное, неизвестно, что будет дальше, и как поступить самому. В голове вертелось такое множество «если», что невозможно было принять правильное решение. Поэтому Хитроблуд выжидал. Даже в послании Пахану ни словом не обмолвился о перипетиях последних дней. Потому что не знал, кем на самом деле является кардинал Андрей. Если сообщить в Паханат, что объявился самозванец, а он окажется подлинным кардиналом, то даже думать страшно, что после этого будет.
Тягостные раздумья прервал робкий стук в дверь. Кого могло принести в столь ранний час?
— Это я, Зупдин, исповедаться бы. Есть очень важная новость…
Смотрины
Расселись за почти накрытым столом. Далдон в торце, мы с Чёртовушкой по обе его руки, напротив друг друга. Причем Лялечка заявила, что ей, в силу некоторых особенностей происхождения, полагается сидеть с левой стороны. Я пришикнул на нее и напомнил об обещании, на что она возразила, что ни в коем случае нельзя нарушать этикет.
Я обвел взглядом царских слуг, заканчивающих сервировку и спросил:
— Далдон, а где твой коровий?
— В бегах, зараза. С того самого момента, как вы вознеслись. Я сразу понял, кто Лялечку папикам продал. Так с тех пор в хоронюшки с догонялками с ним и играем. Он тогда налегке смылся. А где-то во дворце у него припрятано все что у меня наворовано, да у кардинала получено за доносы обо мне. Скорей всего, Зупдин как раз во дворце у Хитроблуда прячется. Но периодически пробирается, у меня ж дворец, что сито, весь на дырках. Хочет богатство свое эвакуировать. А кругом засады. Пару раз попадал в поле зрения. Ускользает гад. Хитрый. Но не волнуйся, рано или поздно, словим сволочугу. Ой, а это кто с тобой?
Царь только сейчас заметил Бабая. Перед самым дворцом Лялечка серьезно предупредила султаныча, сказав, что если услышит от него хотя бы слово, то все дружно пойдут на улицу печь картошку в костре, на котором сожгут вредного Бабаенка. Поэтому он сидел на дальнем конце стола, тихо, словно мышонок, и меланхолично ковырял вилкой в тарелке.
— А, — отмахнулся я, — один гостеприимный папаша навязал своего сыночка. Неудобно было отказать. Невесту он свою ищет, во сне привидевшуюся.
— Слышь, а может ему одну из моих близняшек подсунуть?