– Это когда же он успел надругаться над твоей честью?! – первым опомнился я. Сознание заволок туман, и в ту минуту жизнь трусливого рыцаря висела на волоске. Бедный Жан чуть не задохнулся. Прямо какой-то бритый кит, выброшенный на сушу…
– М-мило-рд… Это не я… Я не это! Лия, что ты несешь, побойся Бога!
– Ну, может, я слишком сильно выразилась, – пожала плечами моя голубоглазая спутница. – Признаться откровенно, ничего такого он себе не позволял. Да только подумал бы… Но взгляните на проблему с другой стороны – вы публично заставляете меня целовать эту орясину. Пойдут слухи, сплетни, разговоры. Паж благородного ландграфа заигрывает с его же оруженосцем при полном одобрении своего господина!
– Ну и что?
– Это неприлично. Меня перестанут пускать в высокое общество.
– В какое высокое?
– К королю, например. Может, лично для вас он уже и не величина, но я более уважительно отношусь к монаршим особам.
– Хорошо. – Я на все махнул рукой. – Что ты предлагаешь?
– Пусть он поступит как честный человек!
Жан первым догадался, что это значит, и кротко упал в обморок…
Минут через двадцать нас нашел конный разъезд ратников Злобыни Никитича. Все вместе мы повязали сдавшихся кришнаитов, с особой тщательностью тех главенствующих типов в капюшонах. Потом погрузили на лошадей трупы и вернулись в город. Нас встречали шумом и аплодисментами. Я устал… Наскоро переговорил с князем, передал ему с рук на руки потерянного Бульдозера, предупредив, что прослежу за его судьбой. После чего мы с Лией вернулись в ее дом и просто рухнули спать. Я бессовестно дрых весь вечер, ночь, а когда встал, солнце уже катилось к зениту. Мы наскоро позавтракали.
Я было решил еще малость отдохнуть, но тут в комнату с вежливым стуком вошла печальная Вероника. Следом скользнула Лия в костюмчике пажа, с подстриженными волосами, держа в руках поднос с вином, вареньем и пышущими оладьями на десерт.
– Докладывай, – разрешил я, цапнув первую оладушку.
Юная ведьма кивнула и, отказавшись от сладкого, пунктуально обрисовала обстановку:
– Король при смерти. Мисс Горгулия не отходит от его постели, палкой разгоняя духовников и докторов, слетевшихся в ожидании похорон. Принцесса Лиона приказала упечь Бульдозера в тюрьму, по-видимому завтра его обезглавят. – Я едва не поперхнулся горячим тестом. – Князь в подземелье выбивает сведения из плененных кришнаитов. Пока безрезультатно, из них нельзя выдавить ничего кроме «Хари Кришна». Горожане в опасном неведении. Городской совет не говорит ничего, они и сами мало что понимают. Трое баронов подняли мятежи на окраинах и заявили о своих древних правах на престол. Если король умрет, то до рождения его прямого внука вполне можно попытаться захватить трон. В народе ходят упорные слухи о возмездии за гибель Ризенкампфа. Тающий Город еще не возвратился с севера, а известий от королевы Танитриэль подозрительно долго нет. Рыцарство на грани раскола. Ваш неожиданный поступок поставил под сомнение некоторые пункты их кодекса Благородства.
– Ну, это меня сейчас меньше всего волнует. Я поеду к Лионе и потребую освободить Жана.
– Его не отпустят.
– Но он должен жениться! – неловко пошутила Лия, после чего подавилась собственным же хихиканьем под нашими мрачными взглядами.
Некоторое время все молчали. Как же все плохо…
– Вероника, а чего я там особенно нарушил?
– Честно говоря, вопрос действительно скользкий. С одной стороны, вы, как верный вассал, выполнили свой долг, поймав преступника, покушавшегося на жизнь короля. И сделали это с полным самопожертвованием, не считаясь с личными симпатиями и антипатиями. Но с другой стороны… Он ведь ваш оруженосец, и вы бросили в лапы закона своего младшего друга, за которого несете особую ответственность. Теперь все спорят! Кто говорит, что вы поступили как честный рыцарь, поборник справедливости. Кто утверждает, что вы могли бы и сами разобраться со своим подчиненным, вместо того чтоб собственноручно отдавать его палачу. А иные твердят, что вам вообще требовалось проявить великодушие и отказаться от погони, как лицу заинтересованному. Мнений много…
Я отодвинул тарелку. Есть расхотелось. Ах, черт! До чего же все нескладно. Самое обидное, что девчонка во многом права, и те, кто меня осуждает, тоже. Я не имел права так поступать с бедным Бульдозером. Чего бы он ни натворил – он мой друг. Надо сейчас же сбегать во дворец и разобраться с этим делом. Законы законами, но не думаю, что князь мне откажет. Злобыня и обман – суть вещи несовместные. Вот с принцессой, возможно, придется потуже. Чего у нее сроду не было, так это хоть капли здравого рассудка. Зато прочих жидкостей в избытке, особенно слюны и желчи.
– Лия, Вероника – все за мной! У нас срочное дело к Ее Высочеству Лионе.
– Милорд! – решительно загородила дверь суровая практикантка. – На улицах неспокойно. Вас уже пытались убить. В такой толпе любой наемник запустит вам шило в бок.
– Бульдозер мне дороже! – Я подхватил Меч Без Имени, но внизу раздался голос служанки:
– Госпожа Лия! Тут нарочный от князя к господину ландграфу.
Мы спустились в гостиную. Там стоял запыхавшийся ратник из дружины Злобыни. Судя по его глазам, случилось непоправимое.
– Седлай коня, ландграф. Меня князь тайком послал. Парня твоего на казнь ведут!
– Что?! – заорали мы все хором.
– Дело-то, вишь какое, политическое! Народ требует казнить убийцу, а все видели, кто убил. Лиона говорит, дескать, надо бросить кость собакам. Князь и рад помочь, да нечем. Покушение на короля! Не хухры-мухры. Тут уж бедолаге башку с плеч и срубят!
– Это конец, милорд, – еле слышно прошептала Лия. – Его не спасет даже вмешательство церкви.
– Лорд Скиминок, не делайте такое страшное лицо! – взмолилась Вероника. – Вы ведь не можете отбить его при всех у стражи, войска, рыцарства, народа и праведного суда.
– И в голову не бери! – поддержал русич. – Но долг твой – проводить друга в путь последний.
– Я ландграф?!! – Как от моего рева стекла не вылетели, ума не приложу.
В шумной зале повисла такая тишина… Все пригнулись.
– Ландграф, – пискнула Лия.
– Тогда – по коням!
Как мы скакали! Ветер резал легкие, кровь стучала в виски, а стук копыт торопил бешеный ритм сердца. Казалось, все мысли слились в одно короткое имя – Жан! Жан, Жан, Жан… Я не дам им его казнить. Мне плевать на их законы. Бульдозер был заколдован, он ни в чем не виноват. Я никому не позволю. За моей спиной сидела Лия, безостановочно повторяя:
– Ну, наконец-то. Вот оно и началось. Вы ведь им покажете? Покажете, да?!
Ратник держался слева на полкорпуса впереди, тоже ворча что-то вроде:
– Вот и ладушки! А то что ж… Так нельзя! Иначе что ж…
Юная ведьма неслась на помеле чуть позади, завывая не хуже чукотского шамана на генеральной репетиции. В комплексе все это создавало эффект решительной оперативной группы, летящей по вызову с включенной сиреной. Прохожие привычно уворачивались из-под копыт, но пробиться к дворцовой площади верхами не удалось – слишком много народу там набилось. Сейчас я вспоминаю свое поведение с чувством глубокого стыда. Обычно такое хамство мне не свойственно. Мы пробивались через ряды горожан, ни разу не унизившись до просьбы пропустить. Русич охотно раздавал оплеухи всем, кто лишь дерзал возмущаться, а от моего зверского лица народ просто шарахался. Когда мы прорвались к эшафоту, окруженному двойным кольцом бронированной гвардии, главный судья дочитывал приговор, широкоплечий палач поигрывал топором, а мой оруженосец уже стоял на коленях перед плахой.
– Кто выражает сомнения в вине этого преступника и справедливости нашего суда, тот…
– Я! Я требую свободы для моего друга!
Площадь замерла. Молчание было напряженным и взрывоопасным, я чувствовал, что меня никто не поддерживает. Чихать! Это их проблемы! Меч Без Имени влетел в мою ладонь крайне самостоятельно. Ближайший рыцарь медленно поднял двуручный меч и неуверенно рубанул сплеча. Встретившись с моим клинком, его кованая сталь разлетелась вдребезги. Хотите драться? Отлично! Будь по-вашему.