Диан замерзла и проголодалась, а поскольку еды в корзине не было, то она сделала то, что сделал бы любой житель Пеллюсидара в ее положении - она легла спать.
Диан не знала, сколько времени она проспала, но когда она проснулась, шар летел уже над Землей Вечной Тени. Все вокруг потемнело, и Диан поежилась стало еще холоднее. Прямо над ее головой вращался Мир Мертвых, как его называют жители Пеллюсидара, - спутник внутреннего мира. Под ним лежала Турия, а чуть впереди простирались равнины Лиди, где турианцы растили и кормили своих вьючных животных.
Диан было так холодно, что на некоторое время она позабыла о муках голода и жажды. Надежда покинула ее - она чувствовала приближение смерти.
Шар вылетел из тени, и Диан снова легла спать. Голод и холод сильно измучили ее, и она проспала, должно быть, довольно долго. Когда Диан проснулась, шар уже летел над Безымянным Проливом, соединяющим Соджар-Аз с Корсар-Азом. Эти места были ей еще знакомы, по крайней мере, по рассказам, но дальше лежала земля, на которую не ступала еще нога ее соплеменника.
В том месте, над которым летела Диан, залив не превышал в ширину двухсот миль, и с высоты ей было хорошо видно противоположный берег, где начиналась неизведанная земля.
Несмотря не свое безнадежное положение, Диан чувствовала в душе некоторый подъем от того, что первой видит эту землю. Ощущение было новое и волнующее.
Из этого состояния ее вывело шипение, раздавшееся сверху и сзади. Повернувшись и подняв голову, Диан увидела грозу небес Пеллюсидара гигантского типдара, описывающего круги вокруг шара. Размах крыльев этого огромного птеродактиля составляет без малого тридцать футов, а клыки и когти делают его достойным противником земных хищников.
Обычно типдары нападают на все, что попадает в их поле зрения. Если бы этот типдар атаковал сейчас шар, то Диан упала бы в воду пролива, но птеродактиль был озадачен - ему никогда прежде не приходилось сталкиваться с таким странным животным. Этот шар не нападал и не убегал от него, а спокойно продолжал свой путь. Диан, затаив дыхание, следила за типдаром - она была совершенно беспомощна.
Типдар покружил вокруг шара еще немного, а затем, решив проверить, каков он на вкус, легонько куснул его. Струя неприятного запаха немедленно ударила ему в ноздри, и типдар, злобно зашипев, отлетел в сторону.
О-аа, всегда очень чуткая к любой опасности, на этот раз не заметила, что в кустах прячется воин. Это был высокий широкоплечий мужчина. Набедренная повязка, сделанная из птичьих перьев, придавала ему довольно нарядный и, пожалуй, отчасти кокетливый вид. Из ушей у него свисали костяные серьги, длинные пряди волос были собраны в небольшой узел на затылке, откуда торчали три красно-желтых пера. Вооружение его составляли каменный нож и копье с наконечником из зуба огромной акулы. В общем, это был красивый, сильный мужчина, чья кожа приобрела бронзовый оттенок от постоянного пребывания под жарким солнцем.
Когда О-аа приблизилась к кустам, в которых он притаился, мужчина выскочил из них, схватил девушку за волосы и потащил ее к берегу. Очень быстро он обнаружил, что тащить О-аа было довольно непросто, примерно как кошку, страдающую гидрофобией. О-аа упиралась, лягалась, кусалась и царапалась, как безумная, а когда не кусалась, то выкрикивала такие ругательства, которые сделали бы честь любому пропойце-ирландцу, а видит Бог - они мастера в этом деле.
Первобытные люди вообще не отличались терпением, и наш доисторический Адонис не был исключением. После пары болезненных укусов он ударил О-аа древком копья и, перекинув ее тело через плечо, легко побежал к берегу, где его ждало каноэ. Он швырнул туда оглушенную девушку, столкнул лодку на воду, сам забрался внутрь и взялся за весло. Он очень умело греб, и вскоре О-аа оказалась далеко в море, которого так боялась.
Когда она очнулась, берег был почти неразличим. Ее похититель ритмично взмахивал очень широким коротким веслом, и лодка стремительно продвигалась вперед. Мозг О-аа был занят мыслями об убийстве незнакомца, но она не могла не заметить его силу и ловкость.
О-аа внимательно осмотрела каноэ. Оно было больше и неуклюжей, чем лодки мезопов, но О-аа, не видевшая прежде ни лодок, ни моря, понимала, что это каноэ вполне надежно для путешествий по воде.
Воин заметил, что она пришла в себя, и спросил:
- Как тебя зовут?
- Меня зовут О-аа, - резко ответила она, - я - дочь короля. Когда мой муж, мой отец и семь моих братьев узнают обо всем этом, они тебя убьют.
Мужчина рассмеялся.
- Меня зовут Ла-ак, - сказал он, - я живу на острове Канда и у меня шесть жен. Ты будешь седьмой. Только у нашего вождя есть семь жен - все меня будут уважать. Я, собственно, приплыл на материк, чтобы найти себе седьмую жену, и, видишь, как удачно все получилось - долго искать не пришлось!
- Я не буду твоей женой! - крикнула О-аа. Ла-ак опять залился смехом.
- Будешь, - сказал он, - шесть моих женщин быстро научат тебя хорошим манерам, если ты, конечно, переживешь их уроки. После этого будешь как шелковая. Они, вообще-то, уже убили двух женщин, которых я привозил до тебя. Те тоже не хотели быть моими женами, а по нашим обычаям женщину можно взять только с ее согласия. Дурацкие законы, но приходится исполнять.
- Лучше отвези меня обратно на материк, - сказала О-аа, - потому что я не стану твоей женой. И обещаю тебе, что убью пару из тех, что у тебя уже есть, прежде, чем они убьют меня.
На этот раз Ла-ак замолчал надолго. Наконец, он заговорил:
- Я верю тебе, но ты слишком красива, чтобы я с тобой вот так расстался. О том, что случится в этом каноэ, никто никогда не узнает, потому что я утоплю тебя до того, как мы доберемся до Канда. С этими словами Ла-ак отложил весло и начал медленно приближаться к своей пленнице.
* * *
Дэвид Иннес, Годон и Аг-гилок взошли на корабль Гака. Когда все воины были на своих кораблях, флот снялся с якоря и вышел в море.
Аг-гилок осмотрелся и с выражением неописуемого презрения воскликнул:
- Черт меня дери! Какая сухопутная черепаха строила это корыто?! Да в этой посудине все против правил. Готов биться об заклад, что она одинаково хорошо плавает вперед, назад и вбок! И треугольный парус. - добавил он с отвращением. - Видели бы вы "Долли Доркас" - вот был корабль, а это... - тут он махнул рукой.
В глазах Гака Волосатого зажглись опасные огоньки. Гак гордился каждым кораблем императорского флота: они были для него чудом техники - первые парусные суда, которые он видел в своей жизни. И построил их не кто-нибудь, а Эбнер Перри. Этот сморщенный беззубый людоед осмеливается ругать его корабли, а его самого называет сухопутной черепахой! Гак был вне себя от ярости и, недолго думая, схватил старика за бороду с намерением тут же открутить ему голову.
- Подожди! - крикнул Дэвид. - Я думаю, Аг-гилок знает, о чем говорит. Во внешнем мире он был моряком. Перри действительно сделал хорошие корабли лучшее, что он мог. Но я думаю, он будет рад, если среди нас появится человек, разбирающийся - в кораблестроении. Мы сможем использовать Аг-гилока, когда вернемся.
Гак с ворчанием отпустил старика.
- Он слишком много болтает, - мрачно сказал он и отошел от греха подальше.
- Если бы не то чертово крушение, из-за которого я попал в этот, будь он трижды неладен, мир, я бы командовал сейчас прекрасным клиппером. Я как раз собирался его построить по возвращении на мыс Код.
- Клиппер?! - воскликнул Дэвид. - Но никто больше не ходит на клипперах. Их не строят уже больше пятидесяти лет.
- Оставь эти сказки для своей подружки, - ответил Аг-гилок. - Когда "Долли" пошла ко дну, самому старому клипперу было не больше пяти лет. А "Долли" потонула... Сейчас, дай соображу. Ага, в 1845 году.