— Я вас правильно понял, сержант? — медленно сказал я.— Вы подозреваете, что я...
— Мы не можем полагаться на случай, сэр.— Он почти извинялся передо мной. Я был не просто служивым человеком, но государственным служащим. А все работающие на государственной службе, по определению, порядочные и уважаемые граждане.
— Но вы не будете против, если мы проведем беглый осмотр?—Темноволосый таможенник был явно смущен.— Раз уж мы здесь оказались. Формальности, сами понимаете...— Его голос затих, и он улыбнулся.— Если бы вы оказались похитителями, теперь я понимаю, что это один шанс из миллиона, но, тем не менее, если бы мы при этом не провели осмотра, то завтра же очутились бы не у дел. Чистая формальность.
— Мне бы не хотелось, чтобы вас выгнали с работы, мистер...
— Томас. Благодарю вас. Позвольте документы на яхту? Спасибо.— Он вручил бумаги молодому таможеннику.— Одну минутку... Да, рулевая рубка. Можно мистеру Дюррану воспользоваться рулевой рубкой, чтобы снять копии с документов? Это займет не более пяти минут.
— Конечно. Но, может быть, ему будет удобнее здесь?
— У нас теперь современное оборудование, сэр. Портативное репродукционное устройство. Снимает фотокопии на месте. Требуется темное помещение. Это недолго, всего пять минут. Можно нам начать осмотр с лаборатории?
Он сказал — простая формальность. Что ж, по-своему он был прав. В этом обыске не было ничего неформального. Через пять минут Дюрран вернулся из рулевой рубки, и они вместе с Томасом перерыли «Файеркрест» так, будто искали потерянный карандаш. Как минимум. Каждая деталь двигателя или электрооборудования интересовала их в мельчайших подробностях. Они осмотрели содержание всех
шкафов и шкафчиков. Они столько времени копались среди канатов и кранцев в подсобке на корме, за лабораторией, что я благодарил Бога за го, что он не дал мне осуществить первоначальную идею: спрятать лодку, мотор и подводное снаряжение здесь. Они даже обшарили все за унитазом. Как будто я мог по беспечности обронить карандаш там.
Больше всего времени они провели в моторном отсеке. Там было что посмотреть. Все блестело и сверкало новизной. Два больших стосильных дизеля, генератор двигателя, генератор радиостанции, помпы для холодной и горячей воды, котел центрального отопления, большие баки для масла и для воды, два ряда свинцовых аккумуляторных батарей. Томаса батареи заинтересовали больше всего остального.
— У вас большой запас батарей, мистер Петерсен,— он запомнил мою фамилию, хотя в метрике у меня была записана другая.— Зачем столько?
— У нас их еще недостаточно. Не пробовали заводить такие двигатели ручкой? У нас в лаборатории восемь электродвигателей, а единственное место, где нам приходится ими пользоваться — стоянка в гавани. При этом двигатели стоят, генераторы не работают. Вибрация недопустима. Отсюда постоянный расход батарей.— Я начал загибать пальцы на руке.— Кроме того, примите во внимание центральное отопление, две помпы, радар, рацию, систему автоматического управления, якорную лебедку, механизм подъема шлюпки, эхолот, навигационные огни...
— Ваша взяла, ваша взяла.— Он был настроен очень дружелюбно к этому времени.— В корабельном оборудовании я не очень хорошо разбираюсь. Пошли дальше?
Оставшаяся часть осмотра заняла удивительно мало времени. В салоне я обнаружил, что Ханслетту удалось убедить полицию Торбея воспользоваться гостеприимностью «Файеркреста». Хотя сержант Макдональд и не очень развеселился, в его облике начали проглядывать человеческие черты. А вот констебль Макдональд так и не смог расслабиться. Вид у него был мрачный. Вероятно, он не одобрял поведения отца, общающегося с потенциальными преступниками.
Если осмотр салона был беглым, то обе наши каюты были просмотрены просто небрежно. Очутившись снова в салоне, я сказал:
Простите, что был немного резок, джентльмены. Не люблю, когда меня будят. Не хотите ли выпить на дорожку?
— Ну, что ж,— улыбнулся Томас.— Мы тоже не хотим показаться невежливыми. Спасибо.
Через пять минут они ушли. Томас так и не заглянул в рулевую рубку — это понятно, там ведь был Дюрран. Он даже не стал подробно осматривать содержимое палубных рундуков, открыл один для проформы и этим ограничился. Мы были вне подозрений. Официальное прощание с обеих сторон, и они удалились. Их катер внушительных размеров, судя по очертаниям в темноте, взревел мощным мотором и исчез.
— Странно,— сказал я.
— Что странно?