Неприятности начались с того момента, как я высадился на берегу Торбея со стороны острова Гарви. С того момента, как я попытался высадиться на берег. В ботинках на резине перетаскивать мокрую надувную лодку через скользкие валуны шести футов в диаметре, поросшие водорослями на протяжении долгих двадцати ярдов до берега, занятие костедробильное даже средь бела дня. Когда же кругом тьма кромешная— это совсем недурной способ надежно и быстро свести счеты с жизнью. Упав в третий раз, я разбил фонарь. Еще несколько чувствительных падений — и пришла очередь ручного компаса. А вот глубиномер, несмотря ни на что, оказался целехонек. Ночью, в глухом лесу, без глубиномера никак не обойтись, конечно.
Лодку я припрятал и двинулся вдоль берега в сторону, противоположную поселку. Следуя логике, в конце концов я неминуемо должен был очутиться в песчаной бухточке на дальнем конце острова, где у меня было назначено свидание с вертолетом. По той же логике выходило, что если лес подступал вплотную к берегу, а каменистый берег изобиловал крутыми уступами, которых в полной темноте заметить трудно, я должен был падать в море довольно регулярно. После того, как выбрался из ледяной воды в третий раз, я плюнул на все и углубился в лес. Дело было не в том, что не хотелось промокнуть: так как я не видел смысла в водолазном костюме при прогулке по лесу и сидении в вертолете, то оставил его на «Файеркресте» и уже промок до нитки. Дело было и не в том, что я боялся намочить специальные сигнальные ракеты, предназначенные для связи с пилотом вертолета, они были надежно завернуты в водонепроницаемую ткань. Основной причиной моего ночного блуждания по лесу было то, что если бы я продолжал путешествие по берегу, то рисковал прийти на место встречи к полудню.
Моими единственными ориентирами были косой дождь и рельеф местности. Бухта, к которой я направлялся, находилась на востоке, ветер, почти ураганной силы, задувал с запада, поэтому, пока ледяной дождь лил за воротник, я шел в нужном направлении.
Вдобавок к этому вдоль всего острова Торбей, с запада на восток, тянулся покрытый лесом невысокий хребет. Таким образом, если я начинал спускаться или подниматься, то это значило, что отклоняюсь от курса. Тем не менее порывы ветра непредсказуемо меняли свое направление там, где лес редел или, наоборот, становился гуще. Линия хребта извивалась и неожиданно рвалась. В результате того и другого я потерял уйму времени. За полчаса до рассвета, по моим часам, потому что темень и не думала рассеиваться, я начал сомневаться, успею ли добраться вовремя.
И удастся ли это вертолету? В том, что он сможет приземлиться, у меня не было сомнений — восточный берег был надежно защищен от ветра. Но сумеет ли он вообще туда долететь, совсем другой вопрос. Я смутно представлял себе, что существует какая-то предельная сила ветра для вертолетов, но какая — не имел понятия. А если вертолет не появится, то меня ожидает трудный обратный путь через лес к тому месту, где спрятана лодка, а затем еще более долгое, холодное и голодное ожидание темноты, когда смогу отправиться незаметно обратно на «Файеркрест». Даже сейчас в моем распоряжении оставалось всего двадцать четыре часа. К ночи останется всего двенадцать. Я побежал.
Через пятнадцать минут и, только Богу известно, через сколько шишек, набитых о твердые как сталь стволы сосен, я его услышал. Сначала далекий и слабый, затем все более громкий, неумолимо приближающийся характерный шум вертолетного двигателя. Он летел рано, чертовски рано. Приземлится, увидит, что его никто не ждет, и улетит обратно на базу. Можно понять, в каком отчаянном состоянии я находился, раз у меня и мысли не возникло, как ему приземлиться на таком маленьком пятачке земли. Тем более, как он сможет обнаружить укромную песчаную бухточку в условиях видимости, близких к нулевым. На минуту я даже подумал, а не выпустить ли мне сигнальную ракету, чтобы дать понять пилоту, что я на подходе, но вовремя одумался. Согласно договоренности, сигнальная ракета должна была обозначить место посадки, и только. Если бы я зажег ее здесь, то пилот мог направить вертолет к этому месту, зацепить за вершины деревьев, и тогда конец всему.