— Очень немного. Но никуда не денешься. Вернемся туда, где вы меня подобрали, и сделаем круг вдоль берега Торбея. Сначала южный берег, потом поднимаемся вдоль западного к северному, спускаемся по восточному берегу мимо поселка вплоть до южного берега пролива.
— Как прикажете.— Вильямс развернул вертолет в северо-западном направлении, заложив такой вираж, что меня чуть не вытошнило.— Откройте дверцу ящика, там кофе и бутерброды.— Пусть там и лежат до лучших времен, подумал я.
Мы затратили на двадцать пять миль до восточного берега острова Торбей не меньше сорока минут летного времени. Встречный ветер упорно относил нас назад. Видимость была настолько плохой, что Вильямс летел все время по приборам, но с учетом ветра мы должны были отклониться от цели на несколько миль. На самом деле вышли на песчаную бухту с такой точностью, как будто летели по радиомаяку. Я проникался все большим доверием к Вильямсу, человеку, который действительно знал, что делает. Однако я начинал терять доверие к самому себе и задаваться вопросом, понимаю я, что делаю, или нет. Вспомнил дядюшку Артура и тут же решил подумать о чем-нибудь другом.
— Вон там,— Вильямс протянул руку. Мы уже пролетели полпути вдоль южного берега Торбея.— Интересное местечко, вам не кажется?
Местечко действительно было интересным. Большой, белый, четырехэтажный каменный дом в георгианском стиле, стоящий на холме, в сотне футов от берега. В самых неожиданных местах, на самых удаленных и заброшенных островах Гебридского архипелага можно обнаружить подобные строения. Одному Богу известно, кто, когда и зачем их построил. Но в данном случае не сам дом вызывал интерес, а большой ангар на берегу уединенной бухты. Не задавая лишних вопросов, Вильямс аккуратно посадил вертолет на полянку среди деревьев за усадьбой.
Я развернул полиэтиленовый пакет, который был припрятан у меня под рубашкой. Два пистолета. «Люгер» засунул в карман, а маленький немецкий «Лилипут» уютно уместился в левом рукаве. Вильямс уставился прямо перед собой и начал что-то насвистывать.
В этом доме давно никто не жил. Часть крыши провалилась, краска под воздействием соленого морского ветра слезла со стен, и комнаты, как я заметил, заглянув в разбитые окна, были пусты. Куски ободранных обоев валялись на полу. Каменистая тропа, ведущая от дома к гавани, целиком поросла мхом. С каждым шагом мои каблуки оставляли на тропе глубокие отчетливые слеты — первые следы за долгие годы. Ангар для лодок был достаточно просторен: по крайней мере шестьдесят на двадцать футов. Но это все, что можно было про него сказать. Массивные двери ворот оказались закрыты на два висячих замка и три засова. И засовы, и замки изъедены ржавчиной. Я почувствовал, как «люгер» оттягивает мне карман, и усмехнулся, направившись обратно к вертолету.
За следующие двадцать минут мы еще пару раз оказывались в аналогичных ситуациях. Большие усадьбы из белого камня и ангары для лодок на берегу. Я понимал, что это скорее всего ложная тревога, но должен был проверить и тот, и другой вариант. Тревога оказалось ложной. Последние обитатели этих домов умерли задолго до моего рождения. Когда-то здесь жили люди, жили семьи. Большие семьи людей, у которых были деньги, честолюбие и не было страха перед будущим. Иначе бы они не построили такие большие дома. А теперь эти люди исчезли, и не осталось ничего, кроме полуразрушенных, покинутых всеми памятников неоправданной вере в будущее. Несколько лет тому назад я видел подобные усадьбы на плантациях Южной Каролины и Джорджии. Дома разные, но очень похожие — белые, с колоннами, среди вечнозеленых деревьев, опутанные гирляндами дикого винограда. Грусть и запустение. Мир, который ушел навсегда.
Западный берег острова Торбей нам ничего не принес. Мы облетели поселок Торбей и остров Гарви стороной и направились к южным берегам пролива. Ветер дул в спину. Пролетели над двумя маленькими деревушками с полуразвалившимися причалами. Больше ничего.
Опять пролетели над песчаной бухтой, долетели до северного берега пролива и полетели вдоль него на запад. Приземлялись дважды. В первый раз, чтобы осмотреть небольшую, меньше сорока ярдов в диаметре, поросшую по берегам лесом бухту. Во второй раз обследовали заброшенные индустриальные строения — остатки фабрики, производившей мелкозернистый песок высокого качества, входивший в состав некогда знаменитой зубной пасты, как пояснил мне Вильямс. Безрезультатно.
На последней остановке мы задержались на пять минут. Лейтенант Вильямс сказал, что проголодался.
В отличие от меня. К этому времени я уже привык к вертолету, но не настолько, чтобы думать о еде. День был в разгаре. Половина отпущенного нам времени прошла впустую. Начинало казаться, что результата вообще ждать не придется. То-то дядюшка Артур обрадуется. Я взял у Вильямса карту.