— Нет.
Я ей верил. Ее отец должен был знать, но он ей не станет рассказывать. Лорд Кирксайд был слишком тертым калачом, чтобы поверить, будто их незваные гости просто так уйдут, никого не тронув. Может быть, он просто затеял отчаянную игру, полагая, что раз он ни о чем не расскажет своей дочери и сможет поклясться, что она ни о чем не знает, то они оставят ее в покое. Если он так думал на самом деле, то ему пришла пора обращаться к психиатру. Но я был к нему несправедлив. Будь я на его месте, окажись в этом мутном водовороте, то тоже схватился бы за соломинку.
— Очевидно, вам известно, что ваш жених жив,— продолжал я. И ваш старший брат, и все остальные. Их прячут здесь?
Она молча кивнула. Все-таки мне нравилось, как она на меня смотрит.
— Сколько их, вы знаете?
— Дюжина. Или больше. Среди них есть дети. Трое мальчиков и девочка.
Так и должно быть. Двое сыновей сержанта Макдональда и мальчик с девочкой, которые были на борту злополучного катера, исчезнувшего во время ночного круиза в окрестностях Торбея. Я не верил ни одному слову, сказанному Лаворски Сьюзен по поводу их бережного отношения к человеческой жизни. Но меня не удивляло, что люди, которые стали невольными свидетелями их незаконных действий, до сих пор живы. Это было совсем неспроста.
— Вам известно, где они содержатся? В замке Дабб Сгейр должно быть немало подходящих темниц.
— Глубоко под землей есть погреба. Мне ни разу не разрешали даже приблизиться к ним за последние четыре месяца.
— Наконец-то вам выпадает удача. Одевайтесь и отведите меня туда.
— Спуститься в подвалы? — Она посмотрела на меня как на ненормального.— Вы с ума сошли? Папа говорит, что не меньше трех часовых дежурят всю ночь напролет.— Осталось уже двое, но она и так слишком невысокого обо мне мнения, так что я решил промолчать.— Они вооружены. Вы наверняка спятили. Не пойду!
— Я и не думал, что вы пойдете. И ваш молодой человек умрет только потому, что вы презренная трусиха.— Мне показалось, что я физически ощущаю, как ей противен.— Лорд Кирксайд и благородный Роллинсон. Повезло отцу. Завидная партия для дочери.
Она ударила меня, и я понял, что выиграл. Я сказал, не прикасаясь к лицу:
— Не делайте этого. Можно разбудить охранника. Одевайтесь.
Я поднялся, отошел, присел на край кровати, повернувшись к ней спиной, и принялся рассматривать дверь и притолоку, пока она. одевалась. Я уже начал уставать от женщин, говорящих мне, какой я ужасный тип.
— Я готова.
Она снова нацепила на себя пиратскую тельняшку и джинсы, из которых выросла пять лет назад. Ей удалось влезть в них всего за тридцать секунд, не прибегая к помощи портативной швейной машинки. Просто уму непостижимо!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
Четверг, 4.30 утра — рассвет
Мы спустились по лестнице, держась за руки. Я был из тех людей, с которыми ей меньше всего хотелось бы остаться наедине где-нибудь на необитаемом острове, но это не помешало ей крепко в меня вцепиться.
В конце лестницы повернули направо. Я время от времени зажигал фонарь, но в этом, по сути дела, не было необходимости — Сьюзен хорошо знала дорогу. В конце зала мы пошли налево, вдоль восточного крыла замка. Через восемь ярдов остановились у двери с правой стороны коридора.
— Кладовка,— прошептала она,— а за ней кухня.
Я нагнулся и посмотрел в замочную скважину. Внутри темно. Мы вошли в дверь и пошли по направлению к кухне. Я посветил фонарем вокруг себя. Пусто.
Сьюзен сказала, что ночью дежурят трое охранников. Один, с которым я повстречался, у ворот. Потом парень, который ходил по стене замка. Нет, она не знала, что он там делает, но можно было предположить, что не занимается астрономическими наблюдениями и не высматривает возможных парашютистов. У него был ночной бинокль, и он следил, не помешает ли честным людям работать случайная рыбацкая шхуна или яхта любителей морских прогулок. В такую ночь он многого не увидит. А третий часовой, по словам Сьюзен, охранял черный ход на кухню, единственный вход в замок, помимо главных ворот. Тут же начиналась лестница, ведущая в погреба, где томились несчастные узники.
У черного хода в кухне охранника не оказалось. Значит, он был внизу, у входа в погреба.
Сразу за кухней несколько ступенек каменной лестницы вели на небольшую площадку, направо от которой круто уходил вниз тускло освещенный проход в погреба. Сьюзен приложила палец к губам, и мы бесшумно спустились на площадку. Я осторожно заглянул в проход.
Это был самый длинный лестничный пролет, который мне доводилось видеть. Освещенные двумя- тремя редко расположенными слабыми лампочками, стены уходили вниз, словно смыкаясь вдалеке, как железнодорожные рельсы. Футов пятьдесят или семьдесят ступеней вниз до маленькой лестничной площадки, откуда еще одна лестница поворачивала направо. На каменном полу площадки стояла табуретка, на ней сидел человек, на коленях у него лежала винтовка. Они явно питали слабость к тяжелой артиллерии.