— Конечно.
Она помолчала, потом сказала:
— Вы ведь могли спихнуть этих двоих с обрыва, если бы захотели. Но вы этого не сделали. Вы могли бы надрезать руку Гарри, а не свою. Простите все, что я наговорила, мистер Калверт. О том, какой вы жуткий и ужасный человек. Вы исполняете свой долг.— Опять пауза.— Мне кажется, что вы замечательный человек.
— В конце концов справедливость всегда торжествует,— сказал я. Но я говорил сам с собой, она уже растворилась в тумане. Мне очень хотелось соответствовать ее словам, но чувствовал я себя совсем не замечательно. Меня донимала усталость и не отпускала гнетущая мысль о том, что, как ни планируй, всего не предугадаешь. Да я бы сам не поставил и ломаного гроша на успех того, что должно случиться в ближайшие двадцать четыре часа. Усталость и тоска отошли на второй план, когда мне пришлось пинками заставить пленников подняться на ноги.
Мы стали медленно спускаться по осыпающейся крутой тропинке, растянувшись в цепочку, которую замыкал я с фонарем в левой руке и концом веревки в правой. По пути мне пришла в голову мысль: действительно, почему я не порезал руку Гарри вместо своей? Было бы куда правдоподобней: кровь самого Гарри на его же штыке.
— Приятно провел время, надеюсь? — галантно осведомился Хатчинсон.
— Скучно не было. Тебе бы самому понравилось.— Я следил за тем, как Хатчинсон вел «Файеркрест» в темноте и тумане.— Открой мне профессиональную тайну. Как тебе удалось найти обратную дорогу к причалу этой ночью? Туман стал в два раза гуще, чем когда я высаживался. Тебе пришлось болтаться в открытом море, без береговых ориентиров, учитывая волны, прилив, туман, подводные течения, и, тем не менее, точно в условленное время ты подгоняешь корабль прямо к причалу. Это просто невозможно.
— Это настоящая вершина навигационного искусства,— торжественно произнес Хатчинсон.— Существуют такие вещи, как лоции, Калверт. И если ты посмотришь внимательно на крупномасштабную лоцию этого района, то обнаружишь подводную гряду, глубина над которой не больше восьми футов. Расположена она в полутора кабельтовых к западу от этого старого причала. Я просто поплыл строго навстречу волне и ветру, дождался, когда глубиномер покажет, что я нахожусь непосредственно над грядой, и бросил верный якорь. В назначенный час великий навигатор поднимает якорь и дает возможность волне и ветру подвести его обратно к берегу. На такое далеко не каждый способен, это уж точно.
— Я глубоко разочарован, ты все испортил. Наверное, ты пользовался таким же приемом, когда мы плыли сюда?
— Не совсем, но похожим. Только в тот раз мне пришлось воспользоваться пятью подводными скалами и впадинами. Вот и все мои секреты. Куда теперь?
— А разве дядюшка Артур не сказал?
— Ты недооцениваешь дядюшку Артура. Он утверждает, что никогда не вмешивается в твои дела во время...— как это он сказал?—...завершающей фазы операции. Я готовлю план, говорит он, я руковожу, а Калверт завершает операцию.
— Иногда он ведет себя прилично,— согласился я.
— За этот час он рассказал мне кое-что из твоей практики. Я должен гордиться, что оказался рядом с таким человеком.
— Принимая во внимание четыреста тысяч монет или по идейным соображениям?
— Не принимая во внимание «монеты», как ты изволил выразиться. Куда плывем?
— Домой. Если сумеешь найти дорогу вслепую.
— На Крейгмор? Найдем дорогу.— Он затянулся сигарой и поднес ее горящий конец к глазам.— Думаю, пора с ней расстаться. А то из-за дыма мне уже окна рубки не видно, не говоря о том, что за окном. Дядюшка Артур отдыхает?
— Дядюшка Артур допрашивает пленников.
— Мне кажется, он от них немногого добьется.
— Мне тоже так кажется. Они очень расстроены.
— Прыгнуть с причала на палубу было действительно непросто. Особенно, когда у тебя руки за спиной связаны, а палубу качает.
— Одна сломанная коленка и одна рука,— сказал я.— Могло быть куда хуже. Они могли прыгнуть вообще мимо.
— Это верно,— согласился Хатчинсон. Он высунул голову наружу через боковое окно и снова втянул ее Внутрь.— Сигара здесь ни при чем,— объявил он.— Нет смысла бросать курить. Видимость — ноль, без всяких натяжек. Дальше, как говорится, летим по приборам. Можешь включать верхний свет в рубке. Легче будет рассмотреть карту, компас и глубиномер, а на радар свет никак не влияет, черт бы его подрал.— Когда зажегся свет, он с удивлением уставился на меня.— Что это на тебе за диковинный наряд?
— Это халат,— объяснил я.— У меня три костюма, и все три промокли, измазаны в грязи и вышли из строя. Удалось что-нибудь, сэр? — Дядюшка Артур только что поднялся в рубку.