Выбрать главу

Я должен был это узнать, и узнать незамедлительно. На борту «Файеркреста» у меня оставалось всего два баллона со сжатым воздухом, и от первоначального давления в двести атмосфер осталось только воспоминание.

Грузовой трос дернулся, и наполненная корзина начала подниматься. Водолазы, держась за страховой канат, предохраняли корзину от ударов о корабельные надстройки. Я осторожно подвинулся к дальнему от них углу раскрытого люка и заглянул в трюм. Предосторожность не лишняя, хотя я сознавал, что слабого света фонаря не хватит, чтобы они могли меня увидеть на таком расстоянии.

Вдруг онемевшими от холодной воды пальцами я наткнулся на ведущие в глубину трюма воздушный шланг и кабель связи и резко отдернул руки. Внизу, справа от себя, я заметил еще одно слабое пятно света. Продвинувшись вперед, обнаружил его источник.

Он двигался. Двигался потому, что был закреплен на водолазном шлеме таким образом, чтобы освещать пространство непосредственно перед ним. Луч направлен вперед и вниз под углом в сорок пять градусов. Водолаз находился внутри бронированной кладовой.

Они не стали открывать кладовую ключом — просто прорезали автогеном прямоугольную дыру в стене, размером четыре на шесть футов.

Я подплыл к этой дыре и заглянул внутрь. Над головой наклонившегося водолаза горел еще один фонарь, закрепленный на стене кладовой. Коробки с золотыми слитками были аккуратно сложены штабелями вдоль стены, и оценить их количество было делом пяти секунд. Из трехсот шестидесяти штук оставалось примерно сто двадцать.

Вдруг что-то скользнуло у меня по рукаву. Я оглянулся и увидел, что это веревка, нейлоновый канат, который водолаз подтягивал, чтобы привязать к ручке очередного ящика. Я быстро отдернул руку в сторону.

Он стоял ко мне спиной. Наконец ему удалось завязать веревку на два узла, он выпрямился и вытащил из ножен на поясе нож. Интересно, а нож ему зачем понадобился?

И тут я понял, зачем этот нож.

Оказывается, нож предназначался для меня. Видимо, краем глаза он заметил меня, когда находился в согнутом положении. Или почувствовал, как вдруг застряла на мгновенье нейлоновая веревка, зацепившись за мою руку, или просто его шестое чувство было развито лучше, чем у меня. Я бы не сказал, что он резко повернулся, потому что в тяжелом водолазном костюме на такой глубине все движения человека замедляются, как в кино при съемках рапидом.

Но по сравнению со мной он двигался очень быстро. И не потому, что тело не слушалось меня, а потому, что у меня возникло замешательство в голове. Он уже был в боевой позиции напротив меня, не дальше чем в четырех футах, а я так и не сдвинулся с места, проявляя быстроту реакции и координацию движений мешка с цементом. Нож с клинком в шесть дюймов длиной был зажат в его руке, опущенном вниз так, что большой палец, находящийся сверху, смотрел в мою сторону. Так держат нож только отъявленные бандиты, намереваясь прикончить жертву одним ударом. Теперь я видел его лицо. Одному Богу известно, зачем он взялся за нож. Видимо, сработал условный рефлекс. Он мог справиться со мной без ножа. С двумя такими, как я.

Это был Куинн.

Я следил за его лицом, застыв от напряжения. Я хотел увидеть, не сделает ли он резкого движения головой вниз, чтобы надавить подбородком на кнопку аварийного сигнала тревоги. Но его лицо было неподвижно. Куинну никогда в жизни не требовалась чья-либо помощь, не просил он ее и сейчас. Вместо этого губы его расползлись в зловеще-радостной улыбке. Под маской было практически невозможно увидеть мое лицо, но он понимал, кто перед ним. Он был в этом уверен. У него было лицо человека, впавшего на мгновенье в состояние сильнейшего религиозного экстаза. Он медленно наклонился всем телом вперед, почти падая, согнул колени для последующего броска и резко рванулся вперед, занеся руку с ножом за спину в мощном замахе.

Оцепенение прошло. Я резко оттолкнулся левой ногою от нижнего края прорезанной в стене дыры, увидел, как Куинн головой вперед вылетел из нее мне навстречу, схватился за оказавшийся между нами воздушный шланг, закрепленный на его шлеме, и резко дернул вниз, пытаясь вывести его из равновесия. В этот же момент обжигающая боль полоснула меня от нижнего края ребер до правого плеча. Правая рука внезапно дернулась. Я упал навзничь на дно трюма и тут же потерял Куинна из виду. Не потому, что отключился при падении, и не потому, что Куинн рванулся в сторону, а потому что он вдруг исчез в густом кипящем облаке воздушных пузырей. Сверхпрочный эластичный воздушный шланг может выдержать самые высокие нагрузки, но и он не способен противостоять отточенному, как бритва, клинку в руках самого сильного из людей, которых мне доводилось встречать. Куинн перерезал свой собственный воздушный шланг. Рассек ножом.