— Что? Да я теперь удивлю весь класс! Держись, Сережка Федоров!.. Посмотрим, кто теперь из нас будет первый человек в шестом «Б»! — восторженно заявил Петя. От полноты чувств он зазевался и выпустил из рук штормовой леер.
Сильный порыв ветра почти снес его за борт, но в последний момент Робинзон Крузо успел схватить мальчика за шиворот и втащить обратно на палубу.
Это происшествие не вызвало никаких разговоров, так как в это время из тумана вынырнул огромный айсберг.
— Лево руля! — крикнул командир «Коршуна». — Поворот на четыре румба!
Дик Сенд навалился на штурвал. Накренившийся бриг прошел почти вплотную мимо ледяной горы…
Вблизи раздались несколько гулких звуков, похожих на пушечные выстрелы.
— Тревога! — завопил Тартарен.
— Отставить тревогу! — успокоил его капитан корвета. — Это сталкиваются плавучие льды.
Ветер понемногу стал стихать. Лучи полярного солнца пробили пелену тумана и осветили бриг «Пилигрим», искусно лавировавший между льдинами.
Петя, свесившись головой за борт, заметил плывущую бутылку.
— Капитаны! К борту прибило какую-то бутылку!
— А мы сейчас достанем, — сказал Робинзон, бросая за борт веревочный трап.
Он спустился вниз и поймал бутылку. Гулливер и Немо вытянули трап вместе с Робинзоном на палубу.
Больше всех суетился Тартарен.
— У меня предчувствие — это портвейн! Кстати, все врачи Тараскона настаивали, чтобы я принимал его во время дальних морских походов, путешествий, странствований, прогулок и визитов к друзьям. Живее, Робинзон… Осторожно, не разбейте бутылку!
— Там, наверное, письмо. Я читал в разных романах… — прошептал Петя.
Он как зачарованный глядел на то, как снимали сургуч, как откупоривали старинную пузатую бутылку темного стекла. Из нее руки капитана корвета действительно извлекли пожелтевший от времени листок бумаги.
— Ну, Петя, ты самый молодой среди нас моряк и первый раз видишь такое письмо. Читай! — предложил Немо.
Мальчик с трепетом развернул письмо и срывающимся голосом стал читать:
«Того, кто выловит эту бутылку, покорнейше прошу доставить сие в город Кронштадт, Корабельная, 12, отставному боцману Федору Герасимову. Дорогие родители! Низко кланяюсь вам из Южного океана. Не знаю, приведется ли снова повстречаться? Кругом туманы, штормы… сегодня сотый день, как плывем во льдах, земли не видать, а приказ капитана Беллинсгаузена один: так держать. Однако, если есть эта Антарктида — с честью водрузим над ней русский флаг. Будьте благонадежны, папаша и мамаша. Еще кланяюсь соседской Оленьке. Остаюсь сын ваш Иван, матрос первой статьи. Борт шлюпа «Мирный».
Капитан корвета в задумчивости рассматривал матросское письмо.
— Это писал один из русских моряков, о котором в старину говорилось: «На наших деревянных судах плавают железные люди!»
Не успело эхо разнести эти слова над просторами Южного океана, как раздался беззаботный голос Дика Сенда:
— Капитаны! На горизонте какой-то корабль…
Все схватились за подзорные трубы. Гулливер прервал общее молчание:
— Если я не ошибаюсь — это быстроходный фрегат!
— С большой парусностью… И, клянусь всеми китами Антарктики, с еще большим количеством пушек!.. — насторожился Робинзон.
— Он следует по нашему курсу, — не отрываясь от подзорной трубы, добавил Немо.
— Ах, друзья мои, — встрепенулся Тартарен. — Терпеть не могу, когда за мной в пустыне увязывается стая львов… или в открытом море многопушечные фрегаты.
И тут Петя Синицын громко рассмеялся:
— Неужели вы опасаетесь пиратов! Ведь их давно не существует. Нигде, кроме романов.
— Как сказать, — процедил сквозь зубы капитан корвета. — На всякий случай надо прибавить ход. Убрать рифы! Поднять грот-брамсели, фор-брамсели, крюйс-брамсели!
— Да, да, не забудьте поднять эти… крюйс-брамсели, — распорядился Тартарен вдогонку Робинзону и Гулливеру, поспешившим к вантам.
Немо все еще наблюдал в трубу.
— Они тоже поднимают все брамсели…
Фрегат полным ходом шел по вспененному морю.
Билл Аткинс перегнулся вниз из вороньего гнезда на верхушке фок-мачты.
— Ясно вижу! Бриг «Пилигрим»!
Николь на капитанском мостике крикнул в рупор:
— Боевая тревога! Свистать всех наверх!