– А что в этом плохого? – удивилась я, наблюдая, как моя рука, хищно тянется к тостам. – Если только… – у меня по спине пробежал холодок, и рука замерла на полпути, – если только мистер Эмблфорт не потерял нашу машину на вершине горы Синай или в Тибете. Бен, неужели урна исчезла? И мы так никогда и не узнаем, что в ней было?!
– Нет, машину он вернул.
– Тебе придётся начать сначала.
Я быстро схватила тост и сунула его в рот, пока дурные новости окончательно не отбили аппетит. Заслышав чавканье, в дверь просунулся Тобиас.
– Я вышел поискать этого несносного кота, Элли. – Тобиас презрительно фыркнул. – Мерзавец вопил под окном как резаный, пока я варил кофе. Мне осточертело слушать его арии, и я отправился задать ему хорошую трёпку, но тут мимо ворот просвистела наша машина. Кот, конечно же, тотчас вылетел у меня из головы, и я понёсся вдогонку за автомобилем. По счастью, он вскоре притормозил и дал задний ход. За рулём сидел викарий. Он был очень любезен, предложил меня подбросить и спросил, как бы половчее добраться до Мерлин-корта. Минут десять я пытался ему втолковать, что Мерлин-корт находится аккурат перед его носом, а сам он беседует с его обитателем. Когда же до мистера Эмблфорта наконец дошло, он рассыпался в благодарностях за то, что мы одолжили ему машину. Я сел за руль и покатил домой. Настроение было лучше некуда. Ведь всё складывалось превосходно: машина не пострадала, а холщовая сумка мирно покоилась на переднем сиденье. Словом, я уже мечтал, как завалюсь на кухню и начну колдовать над…
– Ты был великолепен! – с чувством произнесла я. Надо было принимать меры, поскольку в этом мире не только женщины любят поговорить. Бен, например, способен целую вечность повествовать о каком-нибудь блюде, которое можно приготовить и уничтожить за вдвое меньшее время.
Мой ненаглядный с силой дёрнул себя за чёрные кудри. Я испуганно ойкнула: если так будет продолжаться, что же от них останется…
– Элли, я не только представил этого человека Тобиасу, который соизволил спуститься с дерева. Я даже пригласил мистера Эмблфорта на чашку кофе, решив, что он, должно быть, смущён из-за беспокойства, которое причинил. На месте викария любой человек пришёл бы в экстаз, узнав, что на него не держат зла, но любезный мистер Эмблфорт понятия не имел, что едва не угодил на первые полосы газет в качестве наглядного примера, как низко может пасть служитель церкви. Он и не ведал, что угнал чужую машину, украл чужой прах и доставил всем кучу треволнений. А к нам его преподобие заглянул из простой любезности, поболтать о том о сём.
– Кто-нибудь к тому времени уже встал?
– Нет.
– Что ты сделал с урной?
– Поставил на кухонный шкаф.
– А мистер Эмблфорт что-нибудь о ней сказал?
– Он спросил, где мы покупаем кошачьи консервы в такой симпатичной упаковке. А затем пустился разглагольствовать о котах и кошечках. Он, мол, без ума от котяток, а вот его жёнушка их терпеть не может, потому что однажды соседская кошка съела все фикусы у них на окошке. И бедная супруга заняла на конкурсе фикусов лишь позорное четвёртое место. Я ошеломлённо слушал весь этот бред, не зная, что и сказать.
– По крайней мере, ты получил от него хоть какие-то сведения.
Я сунула в рот очередной тост. Тобиас осуждающе мяукнул.
– В следующие полчаса мистер Эмблфорт не сказал ничего вразумительного. Как только я вручил ему чашку с кофе, он замолчал и уткнулся носом в книгу, которую достал из кармана. Как ни старался я возобновить разговор, викарий и не думал замечать моё присутствие. Всё, что мне удалось из него вытянуть, это загадочную фразу: «Очень мило, дорогая, ты должна как можно чаще делать такую причёску».
– Да, наш викарий определённо очень странный человек.
– Честно говоря, я готов был убить его! Он всё сидел, и сидел, и сидел. И шелестел страницами, а я приплясывал вокруг, ожидая, что в любую минуту может спуститься твой отец и тогда уж точно не избежать смертоубийства.
Бен без сил прислонился к книжной полке.
– Он совсем тебя не замечал?
– Дорогая, с тем же успехом я мог быть невидимкой. Призраком, который недостаточно убедительно вопит и стенает. На все лады я говорил, шептал и кричал, что его заждалась супруга, что ему пора, что у меня дела и всё такое. Как об стенку горох. Я уже собирался опуститься на колени и вознести Господу молитву с просьбой удалить своего служащего из нашего дома, как внезапно мистер Эмблфорт подскочил и, всё так же не отрывая глаз от книги, забормотал: «Я согрешил, дорогая. Всему виной гордыня. Я стремился к тому, чтобы вернуть ему славу, и при этом нарушил самое святое».
– Бедняжка! – Я поёжилась, порадовавшись про себя, что мирно спала, когда на кухне разворачивались столь душераздирающие события. – Он не спросил, не знаешь ли ты, куда подевалась его любимая власяница?
– Нет. Очевидно, Господь услышал мои молитвы, потому что викарий совершил круг по кухне и выскочил в сад, пробормотав – мол, прогуляется. Я и слова вымолвить не успел, как он испарился.
– Так это же замечательно, Бен! В чём же тогда дело? Он что, снова уехал на нашей машине?
Не успел Бен ответить, как из холла донеслась трель дверного звонка. Мой ненаглядный как ошпаренный выскочил из гостиной, а я, воровато оглянувшись, накинулась на остатки тостов. Недовольное мяуканье Тобиаса я оставила без внимания: похоже, день грядёт тяжёлый, так что надо хорошенько подкрепиться. Но насладиться пищей мне не довелось. Бен вернулся, когда я запустила ложку в вазочку с повидлом. Он вёл Кэтлин Эмблфорт.
Забыв о повидле, я ошарашено уставилась на гостью. Посмотреть было на что: наряд супруги викария способен был поразить кого угодно. Мятая зелёная юбка волочилась по полу, древний салоп был застёгнут не на те пуговицы, из-под него выглядывали алые кружева. А огромные связки фруктов готовы были вот-вот свалиться с шляпки, и неудивительно, поскольку миссис Эмблфорт энергично трясла головой.
Она кинулась ко мне, раскинув руки:
– Элли, дорогая! Простите меня! Вчера вечером я вернулась домой очень поздно, но Дунстана не застала. Я просидела почти всю ночь, дожидаясь его. Но он так и не появился. Наконец я заснула, совершенно измождённая, и проснулась совсем недавно. Быстренько оделась и бросилась в Мерлин-корт. Боюсь, я слишком увлеклась репетицией и совершенно забыла о прискорбном поведение Дунстана. Не знаю, что и сказать…
– Мистер Эмблфорт уже побывал здесь, – сообщила я.
– Он вернул машину?
– Она уже в конюшне, которую мы используем под гараж, – ответил Бен.
– Какое облегчение! – Кэтлин рухнула в кресло. – Бедный Дунстан, он всё время попадает в неприятные положения. Наверное, перед тем как уехать на вашей машине, он сидел среди монастырских руин в Старом Аббатстве и читал свою любимую книгу. Ту самую, что написал почти сорок лет назад, когда решил посвятить себя исследованию жизни святого Этельворта. С тех пор у него в голове одна лишь наука! Когда мой муж погружается в размышления о влиянии Этельворта на современное общество, он теряет всякую связь с земной жизнью.
– Но машину, похоже, он при этом водить способен, – саркастически заметил Бен.
– В такие моменты Дунстан действует автоматически! – Кэтлин всплеснула руками, и с головы у неё упало яблоко. – Больше всего меня беспокоит другое. Зная, что вы собираетесь в поездку по Франции, я боялась, что вы оставили в машине свои чемоданы. А увидев их, Дунстан мог вообразить, что совершает паломничество к развалинам какой-нибудь из гробниц святого Этельворта. Одна из них находится в Шропшире, а другая в Кенте. В Средние века мужчины толпами стекались к этим святыням.
– Ах да, помнится, вы говорили, что Этельворт особо почитался именно мужчинами, – пробормотала я, зачарованно наблюдая за увесистой грушей, явно созревшей для того, чтобы последовать за яблоком.
Кэтлин кивнула, и груша весело запрыгала по полу.