За завтраком я их озвучила, правда, подождав, когда он закончит трапезничать. А то вдруг его вывернет наизнанку? Мне-то стыдно не будет, но вот он может повести себя неадекватно. Промямлив что-то, он быстро покинул столовую. В обед он не появлялся. А вот к ужину заявился с разными свертками. Попросив осмотреть все у себя в комнате, он вышел из столовой. Я пожала плечами и продолжила поглощать ужин. Книгу по истории я практически дочитала, и общая картина в голове у меня сложилась. Однако, поскольку я считала, что с идеей нужно переспать, я отложила краткую формулировку на попозже.
В комнате я бросилась на изучение содержимого. Интересно, что мне такого ректор, стыдливо краснея, купил? В одном кульке оказалось нижнее белье. Простые, белые обтягивающие панталоны с дыркой посередине. Я нервно захихикала — у нас такая мода была веке эдак в семнадцатом. Верх представлял собой некую короткую маечку с веревочкой под грудью. Я уже захохотала в голос, примерив это чудо на себя. Ректор расщедрился на один летний и один холодный комплект. И он был с шерстью между двумя слоями ткани. От смеха я упала на кровать и была готова, как в детстве, дрыгать ногами. Если они додумались про крючки на брюках и рубашке, почему не привязать его к этим веревочкам — ведь наверняка развязываются! Или это так задумано — чтобы соблазнить какого-нибудь кавалера? Я снова начала смеяться. А еще обнаружились чулки. Ну, как чулки, — гольфы чуть выше колена, и опять-таки на завязках. Мама дорогая! Срочно нужно изобрести резинку, а потом подумать про силикон! Ведь это же немыслимо неудобно! В предпоследнем свертке оказались местные прокладки. Увидев это, я уже не выдержала — загоготала. Овальный толстый блин, внутри которого не знаю что было. И блинов таких он мне накупил аж пятьдесят штук! Это мне на сколько раз? Если на один, то убиться можно! А ведь еще о цене этой прелести надо подумать. И вот на этом месте я сникла. Даже в своем мире, работая и достаточно свободно живя, я ненавидела, когда деньги приходилось считать. А уж тут, где никакого заработка нет в принципе, вообще было не весело. Так, пожалуй, это самый насущный вопрос. Без особого интереса я заглянула в последний сверток. Удивляться уже устала — гусиные перья, баночка чернил и бумага, смахивающая не то на пергамент, не то на папирус. Жесть. Просто жесть. Суровое, махровое Средневековье. Угораздило же меня…
К ночи я совсем раскисла. Меня бесило все — от невозможности принять нормальный душ с нормальными средствами гигиены до еды, которая вроде и была вкусной, но все же не той. Скупые слезы превратились в ручейки, а потом и вовсе переросли в истерику. Усталость и нервозность сделали свое дело, и я зарыдала уже в голос, как когда-то в детстве на спортивных сборах летом, когда скучала по маме. Тогда меня успокаивал весь тренерский состав и даже их дети, которые просто отдыхали за компанию. А сейчас? От жалости к себе и одиночества меня снова накрыло. Когда истерика достигла своего пика, и я начала просто выть, кто-то постучал меня по плечу. Я наотмашь махнула рукой. Корсо в испуге отлетел прочь. Маленький, за что ж я тебя так! Прости, я же не хотела! Это автоматически! Погладив малыша по голове, я вновь разрыдалась. Он хоть и маленький, но житель этого мира. А я? Чужачка. Плевать, что буду интересна только своими способностями, в конце концов, по этим признакам нас и берут на работу, в общей своей массе, — по способностям и умению. Но я же тут совсем одна! Ни родителей, ни друзей! И пожаловаться некому. А, главное, на что? Те четверо, что мне пока встретились, были добры ко мне — целитель вылечил, ректор взял под свое крыло, элементали помогают с бытом-обиходом. А я рыдаю? От мысли, что я неблагодарная дрянь, меня понесло по новому кругу. Когда меня окликнули, в воздухе уже висело два элементаля. Сина плакала и спрашивала, что со мной. Решив, что глупо скрывать причины, я рассказала обо всем. О том, какая у меня была жизнь в своем мире, к чему я привыкла, что вообще не знаю, как тут жить, потому что для меня это выживание, хотя благодаря им оно хоть как-то комфортное. И напоследок жаловалась на одежду. Истерика переходила в ненормальный смех и обратно с молниеносной скоростью.
Как и когда я заснула, я не помнила. Видимо, уставший от впечатлений мозг, просто отрубился. Проснулась я от мягкого голоса, призывающего проснуться, ибо завтрак уже почти закончился. Я открыла глаза и увидела смущенного Корсо, который сказал, что время завтрака почти истекло и что ректор уже спрашивал обо мне. Очевидно, маленькие существа не стали ему рассказывать о моей вчерашней истерике. И я им была благодарна. Тело было ватным — еще бы, столько сил вчера потратила. Удивительно, как вообще ноги передвигаю. Протянув руку к зеркалу, решила, что увиденное будет сильным мотиватором. Хм, не сомневалась ни разу в собственной правоте. По ту сторону изображения на меня смотрела Баба-Яга после трехдневного запоя — заплывшая красная морда с щелками вместо глаз. Внутренне перекрестившись, я отправилась умываться. Холодная вода несколько исправила положение, но все равно следы были заметны.
Тяжело вздохнув, я отправилась на завтрак. Кивнув ректору, я села за стол. Сина, как и вчера, подала мне нечто, что напоминало привычный на завтрак творог, и я принялась есть. Насилу впихнув в себя несколько ложек, я запила это сладким соком. Ректор удивленно молчал. Я сказала, что все в порядке, и вышла из-за стола. Твердо решив, что в ближайшие дни истерики я не закатываю, я погрузилась в изучение следующей книги, и к вечеру она была осилена. За следующий день я прочитала всю книгу о расах этого мира и за ужином я спросила у Валисандра, есть ли где-нибудь большая карта Стевории. Тот удивился, но сказал, что та находится в каждом учебном корпусе на втором этаже — на втором курсе проходят магическую географию — предмет, на котором изучают распространение магических потоков.
После ужина я отправилась по указанному маршруту, и вот теперь стояла и изучала мир, где мне предстояло прожить, страшно сказать, несколько сотен лет. Итак, сложно судить по привычному мне масштабу, но этот мир был следующим.
Один большой материк, который омывался с трех сторон света океаном, а на севере были ледники. В центре этого материка располагалась Стевория со столицей Авера. Правил тут король Руан последние пять лет. До этого — его отец Лорис. Король женат на уже два года на юной девушке из местной аристократии Катэрии. Детей у них пока нет. По местным законам король магией обладать не может, чтобы его заклинания не вступали в конфликт с чарами Верховного Мага. Как так может быть, для меня загадка, но факт есть факт. На престол взойдет тот, кто раньше без магии родился. Руан был таковым, поэтому был единственным ребенком своих родителей. Местная аристократия состоит из двенадцати герцогов, которые входят в состав Совета Короля, двадцати графов, двадцати восьми баронов и тридцати пяти виконтов — детей аристократов, не наследующих основной титул. Продолжительность жизни среднего человека пятьдесят лет — тяжелая жизнь, изнурительный труд, отсутствие медицинской помощи сказывается. Аристократ живет лет по восемьдесят-девяносто, а вот маги доживают и до трехсот лет. Тут зависит от силы магического дара. Что касается политического строя, тот тут — абсолютная монархия. Магами командует Верховный Маг — магистр Болирей. Служит он, конечно, короне, но это не мешает ему быть первым среди своих. Для себя я решила, что он эдакий Кардинал Ришелье местной страны.
На севере, в горах, Стевория граничит с вампирами. Вампирея тоже королевство и тоже абсолютная монархия. Короля зовут Магнус, королеву — Тесса, их единственного сына — наследного принца — Сейрег. Вампиры — в принципе мирные существа. Между собой и с другими расами не воюют. Численность населения у них явно ниже, зато продолжительность жизни выше. Средний вампир живет лет двести, вампир-маг может дожить и до шестисот.