После того, как вы опять упали, на кухне, в эти последние дни перед смертью, когда я приходила посидеть с вами по утрам, бедная сеньора Долорс, у меня было только одно желание — простить вас от всего сердца за все, что вы мне наговорили, за все эти неприятные слова, которые вы произносили, я уверена, не со зла, но все равно очень и очень обидные. Но я уже сказала, что простила вас от всей души, чтобы вы могли умереть в мире и покое, вы, конечно, не могли ничего слышать, но я уверена, что Господь учтет мое прощение, к тому же вы наверняка попросили бы его у меня, если б были в сознании. Я ждала этого в первые дни, когда вы еще могли писать записки и были в ясном уме, потому что на Страшном суде это ценится выше, только вы очень упрямая и не собирались этого делать до последнего, уж я-то знаю, а потом впали в забытье и стало уже поздно, так что я простила вас просто так, пусть вы меня об этом и не просили. Уверена, что наш милосердный Господь не станет придираться и возьмет вас к себе. Молитесь за меня, сеньора, потому что я знаю — вы гораздо лучше, чем старались казаться.
А еще молитесь, чтобы я могла найти работу, потому что я просто не знаю, что делать, разве что ваши дочери помогут, хорошо бы побыстрее, а то я уже последние гроши проживаю, сеньора Долорс, но надо чуть-чуть обождать, прежде чем просить их об этом, поскольку они в трауре и не очень-то красиво вылезать со своей просьбой в такой момент. Молитесь за меня. Скажите Господу, что я всегда была доброй женщиной, хорошей супругой и матерью, да и хорошей помощницей по хозяйству — и вам, и другим. И помните, что я простила вас, не прося ничего взамен. Скажите об этом нашему доброму Господу, пожалуйста, вы ведь там рядом и уже видите его. И еще скажите ему, что я не держу ни на кого зла.
Они думают, что могут вертеть нами, как угодно, только потому, что у них красивая задница, пышные буфера и молодость. Эта сучка совершенно выбила меня из колеи, что за идиотизм, только подумаю о ней — у меня встает. Я, конечно, пытаюсь отвлечься, рассматривая картинки в Интернете, только правда заключается в том, что я вижу эту девку перед собой и днем и ночью. Как же нам было хорошо вместе, не понимаю, с какой стати ей понадобилось искать кого-то другого. У меня, конечно, член не супер по размеру, но тоже ничего себе штучка, вполне убедительная. Ей вполне должно было хватать, но этим молоденьким подавай одни лишь сильные эмоции, вранье, когда говорят, что нынешнюю молодежь трудно чем-то поразить, что в женщине надо видеть человека, а не безмозглую курицу. Так что, знаешь ли, красавица, поди поищи себе негра, говорят, у них хозяйство очень большое, правда, не знаю, с чего бы это, но я посмотрел однажды в раздевалке спортзала, и даже в обычном состоянии он производил впечатление, явно больше моего.
Ох, Долорс, не знаю, что вы там думаете, если слышите мои мысли, слава богу, что вы умерли окончательно и бесповоротно. Вообще, пора уже, потому что, по правде говоря, не знаю, сколько можно нянчиться с этим подобием живого человека, ведь вы были всего лишь видимостью человека, раз не могли ни говорить, ни слышать, — вообще ничего, только сидели целыми днями в углу столовой. Не подумайте, что я бессердечная скотина, но раз уж вы так хорошо разбирались в философии, то должны со мной согласиться: когда дела обстоят таким образом, лучше убраться из этого мира подобру-поздорову, нет смысла цепляться за жизнь, коли живешь как растение. Кроме того, в таком состоянии ты мешаешь жить другим… Послушайте, послушайте, я не хочу, чтобы меня неправильно поняли, я ни в коей мере не желаю сказать, что вы были тяжкой ношей для нас, человек всегда остается человеком, ясное дело, вы меня понимаете… Или — не понимаете, это все равно, с ума ты сошел, Жофре, — интересоваться, что думает мертвая старуха. Мертвая старуха — немая, глухая и к тому же слепая. Хотя нет, не слепая.
Я воспользуюсь случаем, чтобы сказать вам, что не верю во все эти ваши увлечения философией и литературой. И никогда не верил, вот так. Когда Леонор, сияя от радости, сказала мне: моя мама — философ, она тайком от всех получила образование, я ничего не сказал, не желая ее разочаровывать, но подумал: что во всем этом может понять женщина, одно дело — получить диплом, другое — на самом деле разбираться в таких вещах, уважаемая сеньора. Должно быть, она получила какую-нибудь красивую бумажку с печатью, какие выдают в школах для женщин, и теперь горда и довольна собой. Вскоре она попыталась продемонстрировать, что все на свете знает, и устроила мне настоящий допрос, выясняя, почему я считаю то-то и то-то. Но обмануть меня ей не удалось, я собаку съел в таких делах.