Тем самым мы имеем дело с некоей внутренней антологией в книге, составленной из произведений, изначально «отобранных» самим Провидением – и не для печати, а для физического спасения! Скомпонованные уже для печати, они, на мой взгляд, дают самое непосредственное представление и самое яркое впечатление о том, что происходило в газовнях и крематориях Биркенау. Без тени преувеличения: это – центральные эгодокументы Холокоста!
Учитывая фактическую разножанровость всех этих произведений узников, – от подражания пророкам и до бытового письма, – ее можно было бы уподобить еще и как бы воскресшему альманаху, но боюсь, что замысел редакторов «Ойшвица» при всей его дерзости был все же гораздо уже.
Каждому из шести летописцев во второй части книги посвящен отдельный раздел, открываемый специальным очерком о его судьбе, о находках его рукописей, их переводах и их изданиях. Далее следуют тексты самих летописцев в переводе на русский язык и с комментариями, подготовленными мной или же мной совместно с их переводчиками. В результате каждый текст оказывается в центре и обрамлении своих индивидуальных контекстных материалов.
Сами переводы делались с оригинала, и лишь в двух случаях – при практически полной невозможности прочесть оригинал – с промежуточного источника.
Все тексты, составившие второй раздел, предварительно, отдельно и под именами авторов выходили в периодической печати2. Для книжного издания все переводы были переводчиками заново просмотрены и уточнены.
Отточиями в квадратных скобках […] обозначены фрагменты, так и оставшиеся непрочитанными. Рабочие конъектуры преобразованы при редактировании в элементы цельного текста.
Раздел приложений составили: первое – хроника событий, связанных с «зондеркоммандо» в Аушвице-Биркенау, второе и третье – аннотированные списки идентифицированных членов «зондеркоммандо» и идентифицированных эсэсовцев, имевших непосредственное отношение к тому, что происходило в газовых камерах и крематориях Биркенау3, четвертое – библиографии публикаций их текстов, а также пятое, – подборка советских документов, фиксирующих то, что освободители – Красная Армия – застали в концлагере Аушвиц в день его освобождения.
Завершают книгу перечни принятых сокращений и использованной литературы.
Термины «Шоа» и «Холокост» употребляются в настоящем издании в соответствии со сложившейся практикой как де-факто синонимы. В то же время этимологически они весьма отличаются друг от друга: «Холокост» по-гречески – это «всесожжение», а «Шоа» на древнееврейском – «бедствие», «катастрофа». Само по себе уподобление катастрофы «жертвоприношению» более чем сомнительно, но в русском языке, как и в немецком, в отличие, впрочем, от всех европейских языков, восходящих к латыни, не существует словарного различения двух типов жертв – жертв геноцида и вообще насилия и жертв культового заклания, что смягчает названное противоречие и делает приемлемой широко распространившуюся практику употребления слова «Холокост». Следует отметить, что в русском языке все больший вес приобретает синонимическое употребление слова «Катастрофа».
Отдельного пояснения, безусловно, заслуживает центральное для книги понятие «зондеркоммандо» (Sonderkommando). Оно и приводится, но в интересах цельности изложения не здесь, а в начале соответствующей главы (Чернорабочие смерти: «зондеркоммандо» в Аушвице-Биркенау). В своем тексте я придерживался взятой в кавычки немецкой транслитерации, с сохранением среднего рода и двойного м, как наиболее аутентичного варианта, позволяющего при передаче сути термина не смешивать его с устойчиво негативными ассоциациями с зондеркомандами СД. В литературе, однако, есть и иные примеры: зондеркоманда, спецкоманда, спецбригада.
Обозначение Аушвиц закреплено за городом Освенцим в период немецкой оккупации и входит в название современного музейного комплекса, причем Аушвиц-1 – это основной, или базовый, концлагерь. Во всех послевоенных контекстах мы пользуемся польским топонимом Освенцим.
Принятая в настоящем издании, вслед за «Календариумом» Дануты Чех4 и другими изданиями, индексация крематориев римскими цифрами охватывает все пять крематориев Аушвица и Биркенау и начинается с самого первого, расположенного возле основного лагеря в Аушвице-1; остальные четыре крематория, с запада на восток, получили номера со II по V.