Получившим такие номера гарантировались жизнь и работа.
Но какая? В каких случаях люди требовались именно в «зондеркоммандо»?
Только в одном – если рук у «зондеркоммандо» в этот момент не хватало. Нехватка же возникала в двух ситуациях: или когда членов «зондеркоммандо» становилось меньше (иными словами, когда их всех или их часть отправили в печь или назначили для этого определенный день), или когда работы – «спецобслуживания» не прошедших селекцию евреев – становилось все больше и больше, пока было уже невпроворот: так оно случилось и весной 1944 года, когда эшелон за эшелоном (а нередко и по нескольку эшелонов в день) начали прибывать венгерские и греческие евреи.
Примером первого варианта служит судьба самого Залмана Градовского или братьев Драгонов – Шлоймо и Абрама, двух евреев из Жиромина, попавших в Аушвиц 9 декабря 1942 года с транспортом из Млавы96. Тогда крематориев в Биркенау еще не было. В ходу были только ямы у двух бункеров, – это оттуда пахло горелым мясом, это их низкое пламя – особенно зловещее в ночи – было видно издалека…
Как и Градовский, братья попали поначалу в карантинный блок 25-й зоны «B» в Биркенау, но буквально на несколько часов, так и не отбыв положенные по регламенту три карантинные недели. В тот же день их перевели во 2-й блок, где до них жил предыдущий состав «зондеркоммандо»97. Уже назавтра, 10 декабря, новичков вывели на работу к одному из бункеров. Потрясенный увиденным, Шлоймо попытался перерезать себе вены осколком бутылки, из-за чего назавтра его (а заодно и его брата) пожалели и оставили в бараке штубовыми. После этого всю команду перевели в блоки 13 и частично 11 (в блоке 11 размещалась еще и штрафкоммандо). В блоке 11 братья прожили около года, пока их не перевели в блок 13, а летом 1944 года – непосредственно на крематории.
Примерами второго варианта могут послужить случаи Леона Когена и Иозефа Заккара98.
Первый родился в 1920 году в Салониках, получил светское образование, но учил иврит в воскресной школе99. В Аушвиц попал, как и Наджари, 11 апреля 1944 года100, получил номер 182492. После карантина его перевели в Биркенау и включили в состав «зондеркоммандо». Его выдуманная профессия – дантист – оказалась на новом месте необычайно востребованной: он вырывал у жертв золотые зубы и протезы. Работал сначала в бункере, потом на крематории IV, а затем на крематории III, благодаря чему и уцелел.
Его рабочее место как «дантиста» находилось всего в трех метрах от ближайшей печи. Раскрыть рот (клещами!), осмотреть ротовую полость, вырвать зубы, и все – кивок головой: следующий! И так до 60–75 трупов за 10 минут!101
Иозеф Заккар, родом из греческого городка Арт, был схвачен 24 марта 1944 года и привезен в тюрьму Хайдари, что под Афинами. Там он пробыл до 2 апреля, а назавтра его самого, его отца, мать и сестер вместе с другими посадили в товарные вагоны и 14 апреля – накануне Пасхи – привезли в Аушвиц. Родителей он больше уже не увидел, а с сестрами расстался позднее.
При регистрации он получил номер 182739. 12 мая в карантинном бараке провели еще одну мини-селекцию, но более строгую, с медицинским осмотром, после чего отобрали 200 или 300 человек102. Среди них оказались и его греческие соотечественники – братья Венеция, братья Коген, братья Габай из Афин, Шаул Хазан, Михаил Ардетти, Пеппо-Йозеф Барух, Марсель Наджари, Даниэль Бен-Нахмиас, Менахем Личи и другие.
Всех новичков перевели в блок 13 зоны Д. Узники, которые уже там были, «пожалели» новичков и не стали им ничего рассказывать и объяснять, – сказали только, что в еде и всем прочем недостатка не будет, но что работа будет тяжелая и что будет ее много. Что именно за «работа» их ожидала, стало ясно из «экскурсии» назавтра к бункерам – огромным кострам на открытом воздухе, где полыхали на политых мазутом дровах еврейские трупы.
Как и Коген, Заккар начал работать на крематории IV, а через три дня был переведен на крематорий III, где и проработал до скончания самого концлагеря Аушвиц.
О себе Заккар говорил, что, как и все другие, он вскоре стал автоматом, машиной, «всего лишь маленьким винтиком в механизме фабрики смерти»103. Он твердил заученные слова, успокаивал ими себя. Если бы он мог плакать – плакал бы, не переставая, а так можно сказать, что он плакал без слез, море его слез навсегда пересохло. И после Аушвица уже и вовсе никогда не плакал104.
Упомянутые Заккаром братья Габай из Афин – Самуил, Дарио и Яков (все, кстати, итальянские граждане)105 – прибыли из Салоник тремя днями раньше его – во вторник, 11 апреля. Из их эшелона в 2500 человек первоначальную селекцию на рампе прошли около 700 человек. А далее история Якова Габая (№ 182569) в точности совпадает с заккаровской, вплоть до номера крематория.