Ряд еврейских комментаторов видит в словах о сладком сне труженика не просто покой человека, идущего средним путем, воздерживающегося как от бедности, так и от богатства, а метафору смерти праведника (Раши; Эц Йосеф; Мидраш Танхума, Ки Тиса, 3). Таргум говорит: «Сладок сон того, кто служит Владыке мира всем сердцем. Будет он покоиться в могиле, мало лет служил он Владыке мира или много, а в грядущем мире он пожнет плоды своих деяний. Если богат человек мудростью, занимался он Торой в этом мире и был прилежным в учебе, то мудрость Божией Торы будет пребывать с ним в могиле и не оставит его одного, как жена не оставляет мужа спать одного» (Свиток Когелет, 153). Долгую или короткую жизнь прожил праведник, все, собранное его трудами, это плоды правды, с ними он спокойно уходит в иной мир; многое же стяжание грешника не дает ему пребывать после смерти в покое. С общим смыслом книги такое видение соотносится плохо, но осветить эту грань понимания необходимо.
Есть мучительный недуг, который видел я под солнцем: богатство, сберегаемое владетелем его во вред ему. И гибнет богатство это от несчастных случаев: родил он сына, и ничего нет в руках у него. Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришел, и ничего не возьмет от труда своего, что мог бы он понести в руке своей. И это тяжкий недуг: каким пришел он, таким и отходит. Какая же польза ему, что он трудился на ветер? А он во все дни свои ел впотьмах, в большом раздражении, в огорчении и досаде (Еккл. 5:12–16).
Этот фрагмент, как и последующий, указывает на непрочность, эфемерность, преходящесть всего в мире, в том числе земного богатства. Екклесиаст уже говорил: тяжело, когда трудишься и некому это оставить. Позже он скажет: тяжело, когда есть наследник, но он глуп; как он распорядится всем, что нажито непосильным трудом? И наконец: тяжело, когда случай уничтожает нажитое и нечего передать потомкам.
Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит — полное совпадение с Книгой Бытия, где такой итог уготован для всякого сына и дочери человеческих: прах ты и в прах возвратишься. Там же труд назван неотъемлемой частью человеческого бытия: в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят (Быт. 3:19), и к этому у Екклесиаста много вопросов, главный из которых — зачем трудиться, если человек ничего не унесет с собой в мир иной?
Нужно заметить, что у соседей Израиля — египтян и жителей Месопотамии, было на этот счет противоположное мнение. Концом V — началом IV тысячелетия до Рождества Христова датируются египетские погребения, в которых находят разнообразный инвентарь, необходимый усопшему в загробной жизни, — мотыги, горшки с едой и даже косметику; III тысячелетием до Р. X. датированы погребения в шумерском городе Ур в Месопотамии с орудиями труда, украшениями, едой и питьем. Впоследствии в обеих культурах эти традиции развивались и усложнялись.
Религия Ветхого Завета отвергает эти практики, утверждая, что существование живых и усопших абсолютно непараллельно и нет вещи, которую можно было бы перенести из одного мира в другой. Как сами тексты, так и их комментаторы, иудейские и христианские, указывают, что единственное благо, которое в посмертии могут принести накопленные в жизни богатства, — благо совершенных на эти средства добрых дел. «Только блага души может кто-либо вознести с собой… Если, имея деньги, оказывал благодеяния, если, славу и почет имея, пытался содействовать немощным, то от трудов своих может вознести такой с собой благие дела», — говорит Дидим Слепец (Комментарии на Екклесиаста, 156.15).
Вот еще, что я нашел доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих, какими кто трудится под солнцем во все дни жизни своей, которые дал ему Бог; потому что это его доля. И если какому человеку Бог дал богатство и имущество, и дал ему власть пользоваться от них и брать свою долю и наслаждаться от трудов своих, то это дар Божий. Недолго будут у него в памяти дни жизни его; потому Бог и вознаграждает его радостью сердца его (Еккл. 5:17–19).
Вопрос о культурных корнях идеи «простого человеческого счастья» обсудим позже, а сейчас лишь отметим, что неслучайно в книге регулярно упоминается благословение «наслаждаться добром во всех трудах своих» — с акцентом на слово «своих».