Скажу честно, за последние годы я впервые врал… так откровенно. Местные вообще врать не умели. (Рассказы о собственных подвигах не в счет. Они и сами верили в то, что говорили.) Особой надобности не было. Практически вся их жизнь протекала на глазах друг у друга, и возможность что-то исказить или скрыть отсутствовала. В личной собственности у каждого были только оружие и украшения-обереги, ну и еще одежда, которая отчасти тоже была оберегом… А все остальное — скот, добытая на охоте еда, волокуши, чумы, — все это принадлежало племени, так что выманивать что-то мошенническим путем было без надобности. Адюльтеров тоже, по крайней мере при мне, не было… — все, опять же, были на виду друг у друга, так что возможности закрутить с чужой женой не представлялось. А даже если бы кому настолько приспичило бы увести чужую жену, — достаточно вызвать ее мужа на поединок и убить. А на слабака, побоявшегося это сделать, местная красотка даже и не посмотрела бы. В общем, никакого смысла врать у местных не было!
Потому-то бедолага Лга’нхи и был так беззащитен перед моим, мало того что чудовищным, так еще и безнадежно нелепым враньем. В моем мире этому не поверил бы даже шестилетний мальчишка. А эта семнадцати-восемнадцатилетняя дылда, способная одним ударом кулака отправить такого, как я, в могилу, слопал состряпанную мной погань с радостью и восторгом.
А еще я сдуру подбросил в костер стопку кизяка, и он ярко вспыхнул, озарив лицо моего наивного приятеля… И я чуть не взвыл, кляня себя самыми погаными словами. В его глазах огнем сияли восторг, вера в чудо и стальная решимость дойти хоть до края света, но найти эти несуществующие волшебные мечи и амулеты. И, естественно, он потащит туда и меня… Да я и сам потащусь за ним, потому что бросить товарища одного в том пекле, куда я сам его затолкал, мне подлости не хватит. Так что спокойной жизни в качестве технического консультанта при дворе местного босса-короля-раджи мне явно не светило.
На следующий день после моего гнусного вранья, едва проснувшись, Лга’нхи уже собрался отправиться в наш дурацкий квест. Мне пришлось долго уговаривать и убеждать торопыгу, что сначала ему надо поправиться, залечить раны и собраться с силами. А я, мол, тем временем сделаю нам оружие…
Сделал пару копий, обычной длины ему и покороче, больше подходящее для метания, для себя. Нашел «правильный» камень, правда, без дырки, и сделал кастет, обвязав камень веревкой. Это для Лга’нхи, — сам я этими штуками толком пользоваться так и не научился. Ну да у меня была гибкая дубинка. А еще я сделал лук. Естественно, себе. Благо древесина железного дерева была просто самой природой создана для таких поделок. И под презрительными взглядами Лга’нхи начал учиться им пользоваться. Не скажу, чтобы научился… Но к тому времени, как мой приятель смог наступать на больную ногу, выпустив десяток стрел, хоть одной из них я поражал мишень, стоящую от меня в паре десятков шагов. По сравнению с первыми опытами это уже был немалый прогресс.
Питались мы все это время рыбой, хотя Лга’нхи и кривился при виде ее, будто бы я ему живых червей есть предлагал… Еще я охотился, ну, по крайней мере, ходил на охоту. Только вот возвращался с добычей не часто. Часть добычи (в основном рыбу) коптил в дыму костра, без соли конечно, все запасы соли утащили враги. Насколько долго продержится сия консерва, я не знал. Но выходить в дальний путь без запаса еды мне казалось такой же глупостью, как моему приятелю идея заготавливать еду впрок и таскать ее с собой. Но как обычно бывало в данном месте — в споре победил тот, кто ходил на двух ногах и добывал пищу… Впрочем, Лга’нхи рыбу настоящей пищей не считал и к моей коптильно-заготовительной придури относился с философским спокойствием — коли хочет Дебил играть в эти игры, пускай играет. Воину спорить с дураком не пристало… Если бы еще из-за моего хомячества нам не приходилось жить почти впроголодь… но от голода мы не умирали, и ладно.