– Китай. – Крабиков снял очки и подошел к окну.
Расплывчатые воспоминания роились в его памяти, и он не мог сосредоточиться, когда Фоменко медленно проговорил:
– Вы на самом деле так считаете? Прошу меня простить, но отсюда вытекает, что все китайское руководство помешалось на стратегии разжигания войны в то время, как по нашим разведывательным данным они не могут прийти к единому мнению, какой сорт чая следует подавать во время встречи министров иностранных дел.
– Вы еще так молоды, Фоменко! Вы все выучили и обо всем позабыли.
– Я вас не понимаю, товарищ генерал. Китай – не то, что другие страны. Нет, пожалуй, возьму свои слова назад: он немного похож на Англию.
– «МИ-пять» есть и всегда была расколота на группировки; многие интригуют друг против друга, так же как и фракции правительства. Китай тоже напоминает детские ясли, полные ссорящихся между собой малышей. Так что, видите ли, я ни в чем не обвиняю китайское руководство. Не думаю, что оно в курсе того, что происходит в армии. Спутник уничтожен силами китайских военных, я в этом убежден.
– А могли ли они сделать это? – спросил ошеломленный Фоменко. – И так, чтобы никто в верхах не знал об этом?
– Вы еще так молоды… Группировки в армии, междоусобные войны… можно всю историю Китая описать этими словами, и при этом ничто важное не будет упущено.
– Но… – Порученец попытался было возразить.
– Фоменко, напомните мне одну вещь.
– Да, товарищ генерал?
– Я никак не могу припомнить… тот человек в Гонконге, ну, бизнесмен, как его звали? Вы еще обращали мое внимание на какие-то его действия за последнюю неделю.
– Отчет Александра Камнора по компаниям, которые намерены свернуть дела в Гонконге до того, как китайцы овладеют им, вы это имели в виду? Досье «Благоволение»?
– Да-да, именно это. – И Крабиков вновь принялся равнодушно рассматривать сад.
Скоро сюда придет весна; и тогда листья вновь украсят этот серый скучный маленький мир, центром которого является пустынная дача. А тогда, может быть, вновь придет подходящий момент еще раз ударить по Гонконгу, чтобы скомпенсировать потери 1988 года…
– С чего это вдруг китайским военным вздумалось сбивать спутник? – Крабиков адресовал свой вопрос оконному стеклу, но, как обычно, начальнику ответил Фоменко.
– Для того, чтоб иметь превосходство на полях сражений в случае войны. Если ты способен уничтожить спутники противника, то ты можешь ликвидировать и его командные центры, и системы связи.
Крабиков отвернулся от окна, держа очки в одной руке.
– Системы связи, – эхом отозвался он.
Глава 5
Примерно через неделю после смерти Джинни Сунь Шаньван принимал важного гостя в своем офисе на холмах Хайдянь к западу от Пекина.
– А-а, генерал!.. Прошу вас, входите.
Взгляд Ло Бина, горящий от любопытства, шарил по просторному кабинету. На стенах изображались различные уголки и куртины паркового ансамбля в разгар лета, оживленные человеческими фигурками, нарочито уменьшенными до таких размеров, чтобы подчеркнуть их ничтожность в сравнении с феноменами природы. На длинном столе черного дерева не было ничего, кроме кирпичика сухой туши и набора кисточек. Стол находился под высокими окнами, в которые виднелось безмятежное озеро. Сунь сидел за столом лицом к двери, в которую только что вошел Ло Бин. Он заметил, как посетитель пожирает взглядом обстановку комнаты, и усмехнулся. Ло Бин уловил усмешку и после секундного колебания улыбнулся в ответ.
– А где же комплект маджонга? – поинтересовался он.
В смехе Суня послышались нотки заговорщика – хозяин кабинета хотел, чтобы так и прозвучало:
– Я его выбросил, когда Папа умер.
– Надеюсь, вы не собираетесь вышвырнуть заодно и всех бригадных генералов.
Морфема «джонг» в слове «маджонг», а точнее «цзян» из этого же слова в нормативном произношении «мацзян», также означала самое низшее генеральское звание.
Сунь от души насладился каламбуром.
– Во всяком случае не тех, кто обладает чувством юмора.
Во время этого обмена любезностями Ло Бин медленно подбирался по паркетному полу ближе к столу, пока не поравнялся с креслом Суня. Инспектор Центрального разведывательного управления встал из-за стола и, взяв генерала за локоть, подвел его к ближайшему окну.
– Отсюда открывается очень приятный вид.
Ло Бин глянул сквозь стекло и сразу же понял существо дела – проверка, его подвергают проверке. В тени березы на берегу озера сидел не кто иной, как Ван Гоин, начальник штаба Народно-революционной армии. Ло Бин сообразил, что его молчание затянулось.
– Какая тишина! – пробормотал он. – Это же надо – иметь в своем распоряжении такое место!
– Да. Конечно, иногда здесь кажется довольно одиноко.
Отойдя от окна, Ло Бин ломал себе голову – прошел ли он это испытание. Там действительно сидел начальник штаба, в этом не было никаких сомнений. Но если бы Ло Бин дал понять, что узнал его, то тут же придал бы этой встрече новую окраску, а ту встречу устраивал не он, а Сунь. Если, с другой стороны, он сделал бы вид, что вовсе не заметил присутствия Вана, то он рисковал испортить игру Суня. Ну и опять же Ван был начальником Ло Бина, а это важный фактор в расчетах и ухищрениях, когда делаешь карьеру… Пока Ван все еще в фаворе и не стоит у него на пути. Тот факт, что он находится здесь, в Хайдяне, и наслаждается видами в саду Суня, позволяет предположить, что он в безопасности. А иначе, конечно, и сам Сунь уже давно свалил бы куда-нибудь.
– Вам нравится моя образцовая деревня?
Ло Бин одарил хозяина смущенной улыбкой.
– Деревня?
Сунь показал на дальний угол кабинета, где большую площадку занимал макет. Когда Ло Бин подошел ближе, он обнаружил, что макет являет собой Гонконг и Новые Территории, где граница с континентальным Китаем четко обозначена красной линией.
– Очень интересно, – сдержанно прокомментировал он.
Гонконгский вопрос всегда был таким сложным: своего рода политическая лакмусовая бумажка, по которой никогда нельзя сказать, какого цвета она станет через час.
– А эти отметки?..
– Это телефонные кабели. Подводные кабели здесь и вон там… Один к Брунею, один на Гуам. А вот к Токио. Генерал Ло Бин…
– Слушаю вас.
– Не хочу тратить ваше время, однако мне нужен совет.
– Всегда к вашим услугам.
Сунь обратил внимание, как удачно подает себя генерал: мягкие манеры, улыбка, голова постоянно наклонена набок, так, словно гость стремится не пропустить ни единого слова, слетающего с губ дражайшего собеседника.
– Несколько лет назад, – начал Сунь, – начальнику штаба было приказано подготовить план взятия Гонконга и примыкающих к нему территорий военным путем. Он заручился моей помощью. Нам было поручено действовать, исходя из допущения, что в течение некоторого периода в ходе воссоединения, намеченного на тысяча девятьсот девяносто седьмой год, мы столкнемся с падением доверия к нам со стороны деловых слоев гонконгского общества, а потому нам предстоит принять определенные меры во избежание нежелательных последствий. Этот план – на случай военного захвата Гонконга – получил кодовое название «Стальной коготь».
– Я впервые о нем слышу!
– Очень хорошо. Основные направления, заданные нам, предусматривали быстрый захват Гонконга с тем, чтобы он превратился в самую крупную военно-морскую базу Китая, способную диктовать условия на морских путях кораблям Советского Союза в Тихий и Индийский океаны; при этом у нас появилась бы реальная опора в случае нашего нападения на Тайвань; надо было предусмотреть быстрое строительство шахт для ракет с управляемыми боеголовками, способных поразить морские цели России и Америки на Тихом океане; ну и создать пункты, где мы могли бы допрашивать подозрительных, задержанных нашими силами безопасности.
Сунь внезапно остановился.
– Вы не согласны? – резко спросил он.
– Я, товарищ инспектор? Да что вы! Такие цели воодушевляют!
– Вижу вашу искренность.