– Говорят, перо могущественнее шпаги. Так оно и есть. Но куда могущественнее пера мое творение «Ферранти ИБМ»!
Сэнгстер разразился смехом. Через мгновение Прошин присоединился к нему.
– Меня зовут Константин, – прохрипел он, – но ты можешь звать меня просто…
– Костя.
– Ага! Так записано в досье на меня!
– Да нет, я как-то изучал неполные имена, вот и все.
– Понятно, – улыбка сошла с лица Прошина. – Я немного пошутил. С этой машиной можно отправиться куда угодно, разведать все, что угодно. Я называю ее «мой волшебный ковер-самолет». Достаточно знать лишь ключ да код и можно открыть все на свете.
– Даже китайский компьютер «Млечный Путь»?
– Ну, не совсем так. Но когда-нибудь…
Сэнгстер всегда отзывался на оптимизм. На весах, которыми он взвешивал своих коллег, это качество тянуло на большой вес. А Прошин был оптимистом.
– Ладно! Давай-ка познакомимся по-настоящему. Расскажи мне, что там у вас в конторе числится в досье на меня.
– Ну… – Сэнгстер поставил чашку на стол и сложил руки на груди, – там говорится, что тебе тридцать четыре…
– Но я выгляжу на двадцать. Спасибо…
– В самом деле, тебе не дашь тридцать четыре. Ты родился в Лебедяни, в Центральной России, где и вступил в ВЛКСМ, а потом продолжил учебу в институте международных отношений, где учился пять лет.
– Прекрасно! Великолепно! Продолжай!
– Тебя готовили в школе КГБ номер триста одиннадцать в Новосибирске, где тебе пришлось делить время между рутинной оперативной подготовкой и занятиями в Сибирском отделении Академии наук. С тех пор ты здесь. Немногие продвигались так, как ты.
– Неужели?
– Угу. Вначале ты был приписан к Шестому отделу ГРУ ГШ.
– Это Китай!
– Да, Китай, а потом тебя перевели в Восьмой отдел ГРУ, связанный с компьютерной техникой. А после этого…
– Китайский период был ужасным. Отвратительным. Знаешь, меня послали в Хабаровск. Это к северу от Владивостока.
– Нет. Потом тебя перевели в Оперативное техническое управление – компьютеры. И с тех пор ты там работаешь.
– Потрясающе! И все точно. А привычки? Увлечения?
– Ты любишь читать, но не переводить. У тебя способности к языкам. Много друзей женского пола. – Сэнгстер улыбнулся краешками глаз. – А когда я говорю «много», я имею в виду…
– Много! – хихикнул Прошин. – Ну, ладно. Мне было бы не по душе, если бы там пропустили эту деталь. Хорошо. А хотел бы ты прочесть досье КГБ на тебя?
Сэнгстер не верил своим ушам. Уже очутиться здесь, в недрах Первого главного управления в самой их штаб-квартире на Московской кольцевой дороге, было невероятным событием. А теперь ему еще и предлагают взглянуть на собственное досье…
– Конечно же, почему бы и нет?
– Ты улыбаешься. Почему ты всегда улыбаешься?
– Разве?
– Всегда. Правда, я знаю, почему ты улыбаешься в данный момент. Ты считаешь, что я тебя разыгрываю. Хорошо, позволь мне сказать тебе, Джин… Можно называть тебя Джин?
– Полагаю, да.
– Я распечатал твое досье из компьютера, а в КГБ об этом понятия не имеют. Я создавал эту программу, понимаешь. Я ее конструировал. Никто во всей системе не разбирается так в компьютерах, как я. Вот почему меня приняли сюда на работу, даже несмотря на то, что я – еврей. – Прошин торжествующе ткнул себя пальцем в грудь. – Потому что я – лучший, и они это знают. Им это не нравится, но это их трудности. – Он встал, отодвинул стул. – И я думаю, что ты отстал. В наше время быть евреем – не так уж плохо. Были произведены… – он вскинул голову, – определенные уступки.
Прошин подошел к стопке распечаток и выбрал одну.
– Вот оно.
В последовавшие за этим четверть часа тишину комнаты нарушали лишь звуки разрываемой Сэнгстером перфорации и шелест перелистываемых страниц. Наконец он швырнул кипу бумаг на стол и опустился на стул.
– Самым страшным была Камбоджа, – произнес он после длинной паузы.
– Да, я тоже так считаю. – Прошин выбил пепел из трубки, сохраняя сочувственное выражение лица. – Хотя… разве хуже, чем развод?
В усмешке Сэнгстера совсем не было веселья.
– Да, ты меня поймал. – Он потряс головой с видом человека, признающего свое поражение. – Правда, детей не было, и это облегчило тяжесть разрыва.
– Ты не хотел бы…
– Что я хотел бы, Костя, так это кой-какие данные от тебя.
– Да-да, прости, прости.
Сэнгстер помолчал с минуту, стараясь вновь овладеть собой. Чтение досье оказалось не из разряда удовольствий.
– Ты мне не доверяешь, – безнадежно констатировал Прошин.
– Я должен тебе верить.
– Но эта дама Палмер не верит.
– Она не работник, а руководитель.
– Так, значит, ты мне веришь!
– Послушай, Костя… – Сэнгстер вздохнул. – Веришь, не веришь… у нас есть работа, которую надо сделать. Меня послали сюда оценить, что имеется у вас. Так что давай поработаем немного, а?
– Хорошо. Вот что нам известно. – Прошин выждал, когда взгляд Сэнгстера встретится с его собственным. – Вот что я скажу тебе из того, что мы знаем. А уж потом настанет твоя очередь дать всему этому оценку.
– Договорились!
– Ты прекрасно знаешь, что в Плесецке, недалеко от Белого моря, находится наша техника слежения за спутниками.
– Да.
– Вся соответствующая информация поступает оттуда, из Плесецка. Около трех месяцев назад объем наших наблюдений за Китаем возрос в полтора раза. Так же, как и ваш. Это было вызвано нестабильной обстановкой в стране.
– Верно.
– Я могу дать более широкий обзор, чем я сделал это для тебя и Палмер там на даче. Один из наших спутников-шпионов пролетал над Харбином – это на крайнем северо-востоке Китая. Он засек реактивный самолет, принадлежавший одной фирме, известной под названием «Грузовые перевозки Серединной Империи». Фактически это филиал Управления гражданской авиации Китая, то есть китайской государственной авиакомпании.
– Дальше.
– Как выяснилось позже, это был рейс номер «Зед-джи-восемьсот семьдесят семь». Это был грузовой, как мы теперь думаем, рейс, и при первом пролете наш спутник зафиксировал полет объекта по прямой линии, как того и следовало ожидать. Но на следующем витке спутник обнаружил некоторые перемены.
– Какие именно?
– Рысканье по курсу. А на третьем витке, спустя примерно девяносто минут, – мы смогли вычислить это ретроспективно – он делал «горку». С какой стати гражданскому самолету в обычном полете заниматься такими вещами?
Сэнгстер не ответил.
– Далее. Я хочу показать тебе эту диаграмму. – Прошин полез в другой ящик стола и достал папку, из которой извлек цветную карту северо-восточного Китая. – Вот, смотри… желтая линия, на цифры не обращай внимания, эта линия показывает курс.
– Вижу.
– На третьем витке выясняется еще кое-что необычное: самолет был разогрет, радиоактивен. А эти фотографии…
Сэнгстер рассматривал снимки. Красное пятно могло свидетельствовать и о чем-то другом.
– Тебе надо знать и еще одну вещь. О нашем спутнике «АСАТ».
– Это спутник-убийца, что ли?
– Именно. Беда в том, что на его счет выдвинуты ложные обвинения.
– Ты меня поражаешь!
– Я так и думал. Смотри сюда. – Прошин поставил на стол оба локтя и стал делать руками круговые движения. – Вот это… моя правая рука… это тот самый «АСАТ». А моя левая рука – рейс номер «Зед-джи-восемьсот семьдесят семь», идет?
– Давай дальше.
Прошин передвигал кисти рук до тех пор, пока «самолет» не оказался точно под «спутником».
– Вообрази, что они продолжают двигаться по предопределенным траекториям, но мы временно остановим этот кадр. Над обоими аппаратами – он мотнул головой вверх – где-то возле лампы находится южно-азиатский спутник телесвязи, напичканный американскими шпионскими игрушками, о котором мы, естественно, знали.
– Ясное дело.
Прошин перемещал свою левую кисть под правой, пока вся рука не вытянулась до предела, то есть «самолет» вынырнул из-под «спутника».