Камнор сложил вместе указательный и большой пальцы и постучал ими по столу.
– Не понимаю тебя, Лонгмэн. Ты что, не заметил этим утром, что тебе пришлось прорываться сюда? Всюду вооруженная полиция, Корпорация отсечена от мира кордонами… Или ты сегодня не читал газет? Граница с КНР перекрыта. Корреспондента Рейтер выслали из Пекина, и ожидаются еще высылки. – Он повысил голос, в нем зазвучали истерические нотки. – Тайваньская пресса аж подпрыгивает от радости, они говорят, что близится новая революция; а ты проверял, сколько шифровок теперь получает и отправляет каждое посольство? Ты знаешь, что английский посол передает Лондону? И не прикидывайся, что тебе это неизвестно, потому что все, сидящие за этим столом, годами налаживали свою систему информации… Они передают, что посольство Таиланда сожжено до основания и что перед корейской дипломатической миссией был массовый расстрел демонстрации студентов, протестовавших против китайского империализма – китайского империализма, Боже мой! – Он широко развел руками. – Меня кто-нибудь слушает?
– Мы слушаем, Алекс. – Том попытался произнести эти слова с саркастическими нотками, но его попытка обернулась против него же самого.
Кто-то в дальнем конце стола эхом отозвался:
– Все в порядке, Алекс, мы слушаем тебя.
Ободренный Камнор захватил инициативу в свои руки.
– Хуже того. Согласно моим данным, именно Китай стоит за уничтожением того спутника связи, а вовсе не Советский Союз.
– Что?
Но Камнор поднял руку, остановив гул голосов.
– Если это правда, то вряд ли мне стоит говорить вам о последствиях, которые это повлечет для «Благоволения». Весь наш план основывается на наличии соответствующей связи со всем миром в течение всех критических часов. Если Китай сумеет отрезать нас…
– Кто сообщил тебе это? – В голосе Тома прозвучало нескрываемое подозрение.
– Надежный источник.
– Кто?
– Я не могу это разглашать.
– Тогда вряд ли ты можешь ждать…
– Доказательства скоро будут. Доказательства точно скоро будут.
– Когда? И какие именно?
– Самое позднее завтра. Заявления очевидцев, фотографии, сделанные внутри самолета, сбившего спутник. – Камнор оглядел всех присутствующих. Никто, судя по его высокомерному поведению, не смог бы распознать, насколько он блефует. – Говорю вам, я верю в эту историю и собираюсь действовать, основываясь на этих фактах.
– Успокойся, Алекс. Все мы знаем, что у тебя превосходные источники информации.
– Тогда давайте предпримем что-нибудь. Давайте уберемся отсюда, пока еще есть что спасать. Потому что «красный» Китай не только обладает возможностями для изоляции Гонконга, но им еще известно о плане «Свиток благоволения». Или они узнают о нем в самом скором будущем.
После секунды молчания, последовавшего вслед за взрывом этой бомбы, наступил хаос. Тому пришлось встать и прикрикнуть, прежде чем установился какой-то порядок.
– Хорошо, Алекс, – сказал он. – Мы выслушали твою драматичную речь. Теперь давай перейдем к сути. Что ты слышал?
– Спрашивать надо не меня. – Камнор повернулся так, чтобы теперь смотреть на Саймона Юнга обвиняющим взглядом. – Спроси своего сына, вот он сидит. Спроси его, где его дочь. И что ей известно.
Одна за другой головы присутствовавших поворачивались к Саймону, пока он не обнаружил, что все члены Клуба смотрят на него. Он откашлялся.
– Да, это правда, что Диана в Китае, – медленно начал он. – Джинни перед смертью попросила ее отвезти ее прах в Чаян. Но ей ничего, повторяю, ничего не известно о «Свитке благоволения». – Он сделал паузу. – К несчастью, она… она попала в переплет.
– Какой именно переплет? – спросил Лонгмэн.
– Центральное управление разведки село ей на хвост. – Голос Саймона поднялся и зазвучал тверже. – Важно то, что она уже почти дома. Уоррен Хонимен прислал мне сегодня утром радиограмму, что Диана добралась до Лючжоу. – Он посмотрел на часы. – Прямо сейчас она возвращается домой с караваном «Стейтвинг».
– Ты хочешь сказать, что она все еще не выбралась?
Все в зале заседаний снова застыли. И снова Камнор оказался тем клапаном, через который прорвался гнев, овладевший присутствовавшими.
– Саймон, я знаю тебя много лет и никогда не считал тебя дураком. Но сейчас ты повел себя как самый распоследний дурак в Гонконге. Ты владеешь тайной, которая может уничтожить каждого из сидящих за этим столом, не говоря уж об их семьях, сотрудниках, клиентах и заказчиках. Все тебе доверяли – иначе ты не сидел бы здесь. А сейчас ты сообщаешь нам, что разнес все это дело к чертям собачьим.
Когда Мэт поднялся со своего места, никто не понял, что он собирается сделать. Все подумали, что он хочет проверить что-то на телеэкране. Юноша подошел к креслу Камнора, схватил Алекса под мышки, вытащил из кресла и швырнул на пол.
Свалка длилась не более нескольких секунд – множество рук схватили и растащили противников, и Мэт вскоре понял, что у него нет охоты драться с человеком, который отказывается сопротивляться. Его силой усадили в кресло и велели в нем оставаться. Камнор оттолкнул добровольных помощников с резкостью, гораздо больше свидетельствовавшей о его плохом настроении, чем его высокомерный вид. Один за другим члены Клуба возвращались на свои места, которые они мгновенно покинули, когда Мэт бросился в бой. Все повернулись к торцу стола, где одиноко стоял председательствующий.
Он осмотрел всех по очереди. Сначала его взгляд пробежал по правой стороне стола, потом по левой. Он вел подсчет.
Они начинали как Клуб двадцати, теперь их осталось девятнадцать. Уоррен Хонимен отсутствовал, значит, всего сегодня присутствуют восемнадцать человек с правом голоса. Саймон и Мэт обладали одним голосом на двоих, по крайней мере в этой кризисной ситуации, и можно было рассчитывать, что этот голос будет отдан за то, что предложит он, Том. То же можно было сказать и о Гарри Лонгмэне. Значит, три голоса уже определенно есть. Против Камнор – точно против. Осталось четырнадцать неизвестных.
Том знал бизнес каждого из них лучше, чем они сами. Однако в этот момент он думал не о деловых вопросах; он взвешивал, принимая во внимание личные отношения, семейные дела, соображения, которые могут заставить их пожелать остаться в Гонконге или, наоборот, вырваться отсюда.
Взять к примеру Роберта Клэнси: глава «Континентал файнэншиэл сервис», старейший из присутствующих, закоренелый холостяк, без семьи и родственных уз вне колонии… и очаровательная экономка-китаянка, живущая в первоклассных апартаментах на Мид-Левел. Теперь, когда пора выкладывать карты на стол, насколько сильным окажется его желание, чтобы эта женщина?..
А что насчет Макса Вебера, вице-президента крупнейшего немецкого хуна, бывшего распорядителя «Роял Хонконг жоки клаб», у которого кроме дома на Шек-О есть еще дома в Брисбене и Франкфурте?
Или Адриан де Лайль, Джон Блейк, Питер Карригэн и Мартин Пенмюир-Смит – четыре руководителя крупнейших после «Дьюкэнон Юнг» английских концернов – люди, которые потратили свои жизни на то, чтобы подхватывать крошки, падавшие со стола Саймона, и не имеющие особых причин любить его. Насколько сильны узы, связывающие этих четырех с Гонконгом?
Том продолжал мысленный анализ расклада голосов. В дальнем конце стола – группа «денежных людей», ходячие компьютеры – банкиры, страховщики, инвестиционные консультанты разных сортов, те, кто в течение долгих лет давал Клубу полноценные советы… но, казалось, они так и не стали полноценными его членами. Там сидели все четыре китайца, входившие в клуб; все они, за исключением Камнора, входили в эту категорию. Осторожные люди. Лица, чьи стратегические планы охватывали гораздо более широкий круг вопросов и на гораздо больший срок, чем Клуб мог спланировать и осуществить. Как повлияют на их планы откровения Камнора? Даже в лучшие времена всегда остававшиеся неизвестными величинами такие люди, как Рамзес Ван или Гарри Тан, как они на самом деле собираются поступить в отношении их исторической родины?