Теперь сомнений быть не могло: между монахами из Сиди-Салим и профессором с Бейсуотер существовала некая связь. Омар хотел стащить карты и манускрипты, потому что более подходящего момента могло и не быть, но предупреждение Менаса и конвульсии сумасшедших монахов, которые все еще стояли у него перед глазами, уберегли молодого человека от неразумного поступка.
Никогда в жизни Омара еще так не раздирали противоречия. Взвешивая все «за» и «против», он думал о том, что, возможно, сейчас перед ним лежит разгадка тайны Имхотепа, запечатленная тушью или карандашом. Вполне вероятно, что монахи уже давно напали на его след и знают такие вещи, о которых никто в мире понятия не имеет. А может, они уже давно стали тайными правителями мира, однако человечество до сих пор ничего не знает об этом.
Сердце Омара едва ли не выпрыгивало из груди, когда он осторожно светил лампадкой на каждый отдельный фрагмент и язычок пламени угрожающе близко плясал над древними, очень ветхими документами. С помощью пера, которое лежало рядом с одним из фолиантов, Омар попытался разъединить карты и планы, сложенные друг на друга. Но попытка не увенчалась успехом — вся стопка бумаг свалилась на пол. Документы разлетелись, как листья смоковницы.
Омар прислушался: не привлек ли кого-нибудь этот шум, не проснулись ли монахи. Но все было тихо, и он начал собирать бумаги, опять же с помощью пера. И тут Омар заметил плоский осколок величиной с ладонь.
Он был черного цвета, наверное, лежал между документами. Омар узнал демотическое письмо, но не мог расшифровать его. Аллах всемогущий, кажется, это недостающая часть каменной плиты из Рашида — последний фрагмент в цепочке улик, за которым гоняется пол-Европы.
Но почему он оказался именно в этом пещерном монастыре? Эти вопросы одолевали Омара, однако он старался не обращать на них внимания. Положение, в котором он находился, было слишком рискованным, чтобы действовать по законам логики. Сначала он хотел забрать фрагмент и убежать. Но мысль о возможных опасностях, подстерегавших его в этом случае, остановила молодого человека. Даже если побег удастся и он благополучно переживет хамсин, пропажу очень быстро обнаружат и монахам станет известно, чьих рук это дело. Зарисовать фрагмент с текстом, языка которого он не знал, было слишком авантюрно, потому что это заняло бы много времени, к тому же буквы были едва видны.
Пока Омар размышлял над всем этим, ему в голову пришла идея использовать метод, который любил применять профессор Шелли, а также другие археологи. Но для этого Омару нужен был лист бумаги размером с осколок. На алтаре капеллы стоял раскрытый требник. Омар захлопнул его, перевернул титульной страницей вниз и вырвал последнюю страницу, на которой не было текста. Потом он погрузил бумагу в котелок со святой водой, чтобы лист хорошенько намок. Вынув бумагу из воды, он крепко, изо всех сил прижал ее к осколку ладонями.
Через несколько минут на влажной бумаге отпечаталась структура камня. Омар помахал листом, чтобы просушить, потом расстегнул рубаху и сунул его за пазуху.
По дороге в келью, которую ему выделил монах, Омар направился мимо прохода, ничем не отличающегося от многочисленных ходов монастыря, но одна особенность привлекла его внимание. За аркой проема висела старая ветхая занавеска, закрывающая обзор.
Омар прислушался и, не уловив ни единого звука, осторожно отодвинул шторку. Перед ним открылась большая и, в отличие от других помещений, хорошо освещенная комната. Плохо отесанные стол, стулья и служившие вместо шкафов ящики, в которых хранились книги, карты и документы, придавали комнате вид средневекового кабинета. Черная паутина, покрывавшая весь этот беспорядок, наводила на мысль, что сюда никто не заходил уже долгое время. Но почему здесь было так светло? Пока Омар пытался сориентироваться в хаосе, его взгляд упал на раскрытый шкаф слева, на полках которого громоздились кипы исписанных бумаг, а среди карточек, листков и обрывков на полу сидел бледный человек с седыми волосами, в запыленной одежде. Омар сначала подумал, что мужчина мертв, но, когда он осторожно подошел и наклонился, глаза человека ожили, а на лице появилось подобие улыбки. Омар не на шутку испугался.
Старик сидел неподвижно, скрестив ноги, как древнеегипетский писарь. Он больше напоминал привидение, чем живое существо из плоти и крови. Омар не удивился бы, если бы человек вдруг исчез так же внезапно, как и появился. Но ничего подобного не случилось.