Поезд снова отправился в путь, и тут Омар почувствовал, как его кто-то пихнул в бок. Он обернулся и увидел лицо светлокожей девочки.
— Вот, держи, — сказала она, и Омар взял палочку, которой девочка в него ткнула. Потом она вытащила еще одну откуда-то из своего платья и демонстративно начала ее грызть.
— Что это? — поинтересовался Омар.
— Сахарный тростник, — ответила девочка и выплюнула несколько волокон сахарного тростника.
Омар попробовал диковинный продукт. На вкус тростник был кисло-сладкий и хорошо утолял жажду.
— Хорошо, — сказал мальчик, — спасибо.
— Можешь взять еще, если хочешь, у меня их много. — При этом она убрала в сторону длинный платок, намотанный на голове и вокруг шеи и свисавший от груди до пола. В некоем подобии фартука лежал узелок с сахарным тростником.
— Мы собирали урожай сахарного тростника. Все здесь собирали урожай. Они платят три пиастра в день, детям — половину.
Омар внимательно посмотрел на девочку, а она, казалось, поняла, какие мысли вертелись у него в голове.
— Сейчас ты, наверное, хочешь узнать, — произнесла она, — получала ли я три пиастра, так? — И, не дожидаясь ответа, продолжила: — Три пиастра. В этом году впервые я получала три пиастра. Всего сорок два за две недели. А вместе с моим отцом — восемьдесят четыре пиастра. — При этом она ткнула пальцем в сторону лысого мужчины, который дремал и потел, сидя на металлическом поручне.
— Мне шестнадцать, — сказала девочка, — а тебе?
— Четырнадцать.
— Меня зовут Халима, а тебя?
— Омар.
Халима стащила с головы платок, и Омар увидел ее черные гладкие волосы.
— Откуда ты родом? — спросила Халима.
— Я из Гизы, — ответил Омар. — Еду в Луксор.
— В Луксор?! — Халима радостно хлопнула в ладоши.
— Я сама из Луксора, точнее из эль-Курны. Что ты будешь делать в Луксоре?
— Меня нанял английский сайд. Ему нужен слуга.
— Значит, ты слуга. — Девочка выпятила нижнюю губу и с уважением кивнула. — А что будет делать английский сайд в Луксоре?
Омар пожал плечами.
— Я не знаю, он — профессор.
Тут глаза Халимы засверкали, а на лбу появилась вертикальная морщинка.
— Весь Луксор кишит археологами, — сказала девочка. — Они едут отовсюду: из Англии, из Германии, из Франции, даже из Америки. Эти мерзавцы вывозят из Луксора все.
Омар не понимал, почему так разволновалась Халима. В Гизе любили иностранцев. Они приносили стране деньги. Погонщики верблюдов в Гизе жили за счет иностранцев. Омар не мог припомнить случая, когда он на своем верблюде вез к пирамидам египтянина. Поэтому он решил, что будет благоразумнее промолчать.
Солнце приближалось к зениту, и жара в вагоне стала просто невыносимой. По левую сторону от железной дороги катились зеленые воды Нила, по правую расстилались серо-коричневые поля, возделываемые крестьянами, а за ними мелькали бесконечные пески пустыни.
В Минье, где поезд остановился во второй раз, предстала та же картина: всюду сновали деловитые торговцы, предлагая мыло и масличный жмых, большими вывесками привлекали гостиница «Савой» и пансион «Ин Хасиб».
Кому повезло оказаться возле двери, тот мог выйти на платформу и размять ноги или зачерпнуть пригоршню воды из вокзального фонтана, вокруг которого было полно народа. Но Омар был так зажат в глубине вагона, что о прогулке нечего было и думать.
— Сколько еще ехать до Луксора? — спросил мальчик, когда поезд снова тронулся с места.
Халима рассмеялась:
— Тебе нужно набраться терпения. Следующая станция называется Асьют. Это примерно половина.
Омар вытер рукавом выступивший на лбу пот. Он смертельно устал и с трудом отвечал на вопросы не умолкающей ни на минуту девочки. В конце концов Халима сдалась, и оба уснули, прижавшись друг к другу плечами.
В ночных сумерках поезд пересек Нил у Наг Хаммади. Решетки моста громко гремели, и Омар с Халимой проснулись. Близость воды и ночная прохлада немного облегчили пребывание в вагоне. Наконец около полуночи поезд прибыл в Луксор.
Омар, удобно пристроившийся рядом с Халимой, хотел бы продолжить путь вместе с ней, но пассажиры неистово устремились наружу, и мальчик едва не потерял ее из виду.
— Ты меня навестишь? — в давке крикнула Халима, выходя из вагона.
— Но я же не знаю, где ты живешь, Халима!
— В Шейх-абд-эль-Курне, на другой стороне реки. Спроси Юсуфа. Моего отца каждый знает!
И девочка затерялась в толпе.
Омар отправился вперед, где в голове состава располагались купе первого класса. Когда ночной поезд прибывал в Луксор, казалось, что весь город поднимался на ноги. Одетые в черное матери качали на руках младенцев, подростки-носильщики предлагали свою помощь, служащие гостиниц с колокольчиками рекламировали свободные номера, какой-то слепой водил похожим на лук смычком, извлекая из своей каманги звуки, но никто не бросал ему монет. Прохода просто не было. Даже на рельсах, натыкаясь на ослов и багажные тележки, толпились люди.