В баре Глостера, где мне нравилось сидеть во время пребывания в Лондоне, я раздумывал над тем, что же такого могла выболтать мисс Клейтон. И хотя я помнил насыщенный разговорами вечер почти поминутно, никак не мог найти ответ на свой вопрос. Поскольку мне удалось узнать имя продавца статуи, я решил навестить его. Звали продавца Гемал Гадалла, он, очевидно, был египтянином и жил в Брайтоне, что в Суссексе, на Эбби-роуд, 34. Стояло лето, и я отправился в Брайтон, где сошел у гостиницы «Метрополь» на Кингс-роуд. Приветливый седовласый старичок портье, которого я не мог представить иначе, чем в визитке, возмущенно нахмурил брови, когда я осведомился у него насчет Эбби-роуд. По-аристократически четко и обстоятельно, как это было принято у портье в отелях начала века, он ответил, что, к сожалению, улицы с таким или похожим названием в Брайтоне нет. Во всяком случае в 1974 году такой улицы не существовало, это он знал точно. Поразмыслив, я позвонил в Лондон мисс Клейтон, чтобы узнать, не ошиблась ли она ненароком. Но мисс Клейтон раздраженно ответила, что тут никакой ошибки быть не может, и попросила прекратить расследование по этому делу. На мой настойчивый вопрос, не утаивает ли она что-нибудь, женщина ничего не сказала и положила трубку.
На этом данная история достигла своей «точки невозвращения». И если раньше у меня были лишь догадки и нелепые фантазии, то теперь предположение переросло в уверенность и я вынужден был признать: за таинственной надписью «УБИЙЦА № 73» скрывается некая тайна.
Я вернулся в Лондон. На Флит-стрит посетил «Дейли Экспресс», у которой имелся, как я знал, отличный архив. Развернул подшивку газет за июль 1974 года. Мне казалось, что в статьях об аукционах, которые всегда пользовались в Лондоне большой популярностью, я смогу найти какую-нибудь подсказку. Но я ничего не обнаружил, во всяком случае, какой-то стоящей статьи о событиях 13 июля 1974 года не нашлось. Тогда я отправился в другую лондонскую газету, и там мне на помощь пришел случай. «Зе Сан» много лет назад напечатала большую заметку о моей книге. Я отыскал редакцию и тоже попросил подшивку газет за июль 1974 года. И тут я нашел нечто интересное.
12 июля 1974 года «Зе Сан» под заголовком «Труп сидел в аукционном зале» сообщала следующее (я позволю себе процитировать сообщение):
«На аукционе египетских скульптур в аукционном доме „Кристи“ в районе Сент-Джеймс вчера случилось трагическое происшествие. Коллекционера с аукционным номером 135 во время торгов постигла смерть от сердечного приступа. Инцидент остался незамеченным. В конце аукциона, в 21.00 служащие дома „Кристи“ обнаружили в предпоследнем ряду тело мужчины. Они подумали, что он спит, сидя на стуле. Когда их попытки разбудить человека оказались безуспешными, вызвали доктора. Он и констатировал смерть от сердечного приступа. Имя участника аукциона под номером 135 — Омар Мусса, он торговец антиквариатом из Дюссельдорфа».
Меня в тот момент волновал только один вопрос: умер Мусса естественной смертью или нет. Существовал ведь этот неприметный листок с надписью «убийца». Было ли случайностью, что листок оказался как раз в той статуэтке, что продавалась на аукционе, во время которого умер человек?
Запрос в институт «Гермес» в Мюнхене, где тем временем проводили анализ листка, дал следующие результаты: бумага была произведена в начале 70-х годов XX века, с высокой степенью вероятности, что не в Европе.
Неужели у убийцы — если такой действительно существовал — был аукционный номер 73? Чтобы найти ответ на этот вопрос, я отправился в аукционный дом «Кристи», где с удивлением узнал, что мисс Клейтон поспешно уволилась с работы, чтобы якобы уладить семейные проблемы. Это меня не остановило, и я разыскал заместителя директора — Кристофера Тимблби.
Мистер Кристофер Тимблби принял меня в тесном затененном кабинете и, казалось, не очень обрадовался моему предположению, что в его достопочтенном заведении, появившемся еще в 1766 году, произошло убийство. Прежде всего он спросил: какой мотив был у убийцы? Но на это я не мог ничего ответить. Тимблби наотрез отказался называть имя участника аукциона № 73. Собственно, другого я и не ожидал. Однако я заверил его, что это не удержит меня от дальнейших поисков и что он должен считаться с тем, что результаты моего расследования будут преданы огласке, пусть даже вся эта история лопнет подобно мыльному пузырю. Мой собеседник задумался.