Впрочем, в первый момент свет ей не слишком понравился. Крошечный огонек казался жалким среди окружающей темноты, а лица спутников — единственные предметы, освещенные более или менее ясно, — не внушали успокоения. Лицо мальчика обладало строгой красотой, типичной для молодых арабов. Кожа на лбу и скулах поблескивала, как коричневое полированное дерево, а тонкий аристократический нос был словно изваян скульптором. Один темный глаз светился живым умом; другой глаз был слепым — его покрывала белая матовая пленка.
Мальчик улыбался, с одобрением разглядывая Дайну здоровым глазом. Либо он был старше, чем выглядел, либо в этих краях дети в самом деле взрослеют быстрее своих западных однолеток. Дайна опустила разорванный рукав.
Джефф являл собой ужасное зрелище. Часть его волос, которая не была испачкана кровью, свисала пыльными прядями, вымазанное кровью лицо казалось пегим. Но он словно не чувствовал боли, недоверчиво озираясь вокруг.
— Что это за место? — осведомился Джефф.
Эхо усилило его голос в несколько раз.
— Тише! — упрекнул его Мухаммед. — Что за место? — Он пожал плечами. — Старое. Старый туннель, старая пещера...
— Старая пещера? — Джефф схватил своего проводника и спасителя за плечи и встряхнул изо всех сил. — Откуда ты знаешь об этом месте, дьяволенок? Как давно существует этот проход со двора?
— Не злите его, — нервно заметила Дайна.
Широко усмехаясь, Мухаммед, точно угорь, выскользнул из рук Джеффа и сел на корточки. Вынув из рукава окурок сигареты, он извлек из столь же неподходящего места спичку и закурил с явным наслаждением.
— Из него ничего не вытянешь, — вздохнул Джефф. — Иногда я чувствую себя полным идиотом. Мы, вооруженные всеми достижениями западной цивилизации, копаемся в земле и пишем ученые трактаты, а местные жители знают о здешних древностях больше, чем мы могли бы узнать за миллион лет.
Дайна разглядывала Мухаммеда, походившего на тлеющую кучку тряпок. Он казался в высшей степени довольным жизнью и собой. Со стоном она опустилась на пол.
— Насколько я понимаю, мы находимся в каком-то давно затерянном тайном ходе под городом. Из-за этого вы так возбуждены?
— Нет-нет, ничего настолько романтичного. Подземелий здесь великое множество — заброшенные каменоломни, древние водопроводы и водохранилища. Многие из них уже исследованы. Но этот вход со двора не отмечен ни на одной карте... Эй, Мухаммед!
Мальчик поднял взгляд.
— Вы убегать от людей. Я вас подобрать. Сначала вы отдохнуть, попить, умыться... — Он указал на окровавленную голову Джеффа.
Дайна понимала, что мальчик говорит на скверном английском, а не по-арабски, чтобы избежать лишних вопросов. Повернувшись на корточках, он вынул что-то из-за камня позади себя.
— Пейте, — предложил Мухаммед, протягивая извлеченный предмет.
Это была грязная и грубая глиняная бутыль, закупоренная обрывком тряпки. Форма и материал, из которого она была изготовлена, настолько напоминали сосуды, виденные Дайной в многочисленных музеях, что она была потрясена сходством.
Впрочем, будучи женщиной, она была не менее потрясена жутким видом импровизированной пробки, и, когда Мухаммед вытащил тряпку черными от грязи пальцами и снова протянул ей бутыль, она покачала головой.
Джефф, все еще размышлявший над несправедливым превосходством необразованных, был лишен подобных предрассудков. Он сделал большой глоток, вздрогнул и покраснел как рак.
— Уф!
— Что это?
— Арак. И притом отличного качества. Несомненно, контрабандный или краденый.
— Хорошие же у вас знакомые!
— Мухаммед — славный мальчуган. — Джефф снова глотнул из бутыли.
— По крайней мере, он спас нас от Картрайта. — Дайна приняла более удобную позу. — Кстати, о Картрайте, — продолжала она. — Я хотела у вас спросить... Господи, у меня столько вопросов! Насчет свитков...
Джефф, вновь подкреплявшийся араком, закашлялся и взглядом заставил ее умолкнуть.
— Давайте не будем допускать многословия насчет тайных дел, могущих возбудить неподобающие эмоции в людях незрелых. — Эту пышную фразу он произнес вполне серьезно.
— О... — Дайна не без труда разобралась в услышанном. — Его английский не так хорош, как ваш.
— Думаете, я все время изъясняюсь подобными фразами? Но он понимает достаточно, чтобы почуять, где пахнет прибылью.
Джефф посмотрел на Мухаммеда, и тот улыбнулся в ответ. Дайна поняла, что имеет в виду Джефф. Несмотря на простодушную физиономию, Мухаммед вибрировал как антенна, прислушиваясь к разговору.
— Подождите, пока мы останемся наедине, — продолжал Джефф. Он поднял бутыль, но, подумав, с сожалением опустил ее. — Еще один глоток, и я не смогу идти, а нам нужно двигаться дальше.
— Но мы не можем в таком виде появиться в вестибюле «Интерконтиненталя».
— Вот как? — Джефф окинул ее взглядом. — Да, вы выглядите изрядно поистрепавшейся. Давайте выясним, что нам еще предстоит.
Он обратился к мальчику, и Мухаммед, который смотрел в пространство с ангельской улыбкой, скрывавшей напряженное любопытство, кратко ему ответил.
— Он говорит, что нам нужно пролезть еще через одну скверную дыру, — перевел Джефф. — Ваше платье пока не совсем порвалось. Лучше снимите его.
Дайна собралась с возмущением отказаться, но передумала. Слишком уж по-викториански возражать против этого из соображений скромности.
— Хорошо, но как быть с вами? Ваша рубашка безнадежна — залита кровью сверху донизу.
— У Мухаммеда, возможно, есть лишняя, — последовал удивительный ответ.
Мухаммед заартачился, но после краткой дискуссии снял свой халат, обнаружив под ним великолепную ковбойку из красного атласа с бахромой и узким галстуком. Она была немного испачкана, но выглядела куда презентабельнее рубашки Джеффа. На парне были к тому же узкие желтые джинсы и пояс с серебряной пряжкой.
Его сердитая физиономия просветлела при взгляде на лицо Дайны, выражение которого Мухаммед ошибочно принял за безмолвное восхищение, и он, сняв рубашку, хвастливо поиграл мускулами.
— Только запомните, — предупредила Дайна вполголоса.
— Что именно?
— Я не стану снимать платье, пока мы не окажемся в темноте, и следом за мной пойдете вы, а не этот юный Давид. О'кей?
— Договорились, — усмехнулся Джефф.
— Прежде чем вы наденете его рубашку, позвольте вымыть вам лицо. Здесь есть какая-нибудь вода?
— Какая-нибудь, может, и есть, но я предпочел бы не рисковать своей нежной кожей. Воспользуйтесь араком. Он послужит антисептиком — на вкус в нем не менее девяноста процентов чистого спирта.
Дайна оторвала еще один лоскут от комбинации и принялась за работу.
— Только не Микеланджело, — внезапно произнес Джефф.
— Что?
— Юный Давид.
— А чей же? Донателло?
— Тот, который в забавной шляпе.
— Действительно, похож, если не считать шляпы. Мальчик гораздо худее, но в нем что-то есть...
— Худощавая юношеская мужественность, — произнес Джефф уголком рта, так как Дайна трудилась над его щекой.
— Незачем острить. Может быть, бедный мальчик поправится, когда повзрослеет.
— Повзрослеет! Да ему... Ой! — Дайна нечаянно задела край раны. — Ему уже около двадцати... — закончил Джефф, вновь обретая дар речи.
— Правда? — Дайна снова села на корточки, изучая результаты своей работы. — Уже лучше, но волосы выглядят ужасно. Я не могу счистить с них кровь этой тряпкой.
— Чертова рана снова кровоточит, — мрачно сказал Джефф. Он снял рубашку и начал ее рвать. — Нужно обмотать чем-нибудь голову — по крайней мере, так мы можем появиться на людях.
— Двадцать, — пробормотала Дайна. — По виду ему столько не дашь...
Мухаммед надевал халат очень медленно, поэтому Дайна могла сравнить мускулатуру обоих. Мышцы Джеффа выглядели впечатляюще, к тому же у него был красивый ровный загар. Она подавила идиотское желание — абсолютно неподобающее дочери ее отца — потрогать мускулы спины Джеффа, напрягшиеся, когда он изо всех сил пытался справиться с плотной тканью рубашки.