Молясь, чтобы в этот раз все обошлось, я сажусь в трамвай. Васька с видом депутата расплачивается за проезд и падает на сиденье рядом. Напротив нас сидит пара — наши ровесники. Симпатичная блондиночка в красивом платье и молодой брюнет в чистых джинсах и белоснежной рубашке. Держатся за руки, воркуют, тихо смеются. А тут я и… Смотрю на Ваську… Лицо красное и опухшее от постоянных пьянок, губы сухие, обветренные, на темечке плешь от обильного выпадения волос из-за злоупотребления алкоголя, под ногтями грязь. А ведь ему всего двадцать восемь!
Я мечусь между желанием отвернуться и нуждой прижаться к супругу, к которой меня призвал батюшка во время нашего венчания. Клятва побеждает. Беру Ваську под локоть и улыбаюсь ему.
— Че ты?! — усмехается он, уверенный, что меня его «подарок» растрогал. — Я ж мужик, могу нам позволить.
— Спасибо, милый, — улыбаюсь я, прижимаясь к нему, а от него несет сигаретным дымом и обильным по́том.
Блондинка вдруг бросает на меня сочувствующий взгляд, и я туплюсь в пол, пока мы не доезжаем до нужной остановки.
К маме приходим чуть раньше, но я уже не причитаю, что у Васьки было время побриться. Счастлива от того, что он вообще пока прилично себя ведет. Павлу Георгиевичу руку пожимает, Василием представляется, нос не воротит, спрашивает, где руки помыть. Разувается, светя пальцем в дырявом носке, и шлепает в ванную. Я лишь качаю головой: ведь приготовила же для него новую пару носков! На фоне статного, чистого и опрятного Павла Георгиевича выглядит бомжом.
— Спасибо, девочка моя, что пришла. — Мама целует меня в щеку.
— Мам, ты не обижайся, что мы без подарка. Я вчера кредит заплатила…
— Даже не заморачивайтесь об этом, Оксаночка! — перебивает меня Павел Георгиевич и жестом руки приглашает в гостиную. — Проходите. Мой сын еще не пришел. Вы не против немного подождать?
— Что вы, что вы! — Я усаживаюсь на диван перед накрытым столом, польщенная обходительностью маминого мужчины. — Мы же чуть раньше пришли.
— Больше достанется! — неуместно шутит Васька, подворачивая рукава ветровки и плюхаясь рядом со мной.
— Вась, ты бы снял курточку, — прошу я его.
— А ты бы сначала мою майку постирала, а то от пота круги под мышками, — фыркает он слишком громко, чтобы мне стало не по себе.
Не могу же я Павлу Георгиевичу объяснить, что Васька круглосуточно эту футболку не снимает, даже спит в ней. А рубашку, что я приготовила, проигнорировал.
Я нервно усаживаюсь поудобнее, и тут «хрясь»… джинсы на моей коленке рвутся. Чуть отодвигая край скатерти, вижу, что все слишком серьезно. Значит, из-за стола не вылезу, пока все не разойдутся. И хотя мою ногу не видно, я все равно кладу ладонь на оголившееся колено.
Звонок в дверь немного сглаживает конфуз, и мама с Павлом Георгиевичем спешат в прихожую. Васька сразу тянется к бутылке шампанского — единственному алкоголю на столе.
— Вась, — мягко одергиваю я его. — Может, не надо?
— А че еще делать? — Он настырно начинает откупоривать бутылку.
— Ну Ва-ась…
— Не лезь под руку!
Из прихожей доносятся голоса. Мама радостно охает, отчего у меня поднимается настроение. А через минуту она входит в гостиную с огромным букетом ее любимых благоухающих лилий.
Из бутылки вылетает пробка, попадает прямо в стеклянную дверцу шкафа-горки, разбивает ее, а шампанское фонтаном выстреливает на стол: затекает в салаты, закуски, бутерброды.
Пряча свое лицо за приставленной ко лбу ладонью, я начинаю дрожать, потому что Васька ругается, что хозяева банкета на выпивке сэкономили, палевное бухло купили, иначе этого бы не произошло. Он дергается, салфетками вытирает свои намокшие джинсы, а в следующее мгновенье я слышу чертовски приятный мужской голос с природной естественной хрипотцой:
— Добрый вечер!
Отнимаю руку от лица, гляжу на возникшего в дверном проеме брутального красавчика и теряю дар речи.
Темные глаза-угольки под прямыми бровями искрят пленительным шармом, модная стрижка и аккуратная бородка гармонируют с деловым стилем его костюма, губы изгибаются в улыбке человека, знающего себе цену.
А я шлепаю губами, не зная, что делать: помогать маме собирать осколки и прибираться на столе, успокаивать заматерившегося Ваську, извиняться перед Павлом Георгиевичем или знакомиться с… этим… божеством…
Ничего себе, сводный брат у меня!
Глава 4. Кристиан
Кое-как отделавшись от блондинки, которая, обиженно фыркнув, свалила искать Анри, я вылетаю из клуба, по пути вызывая такси. Перед глазами легкий туман от алкоголя, но в остальном мир кажется до боли ярким.