— А как же продажный адвокатишка?
Я коварно улыбаюсь и, глядя ему прямо в глаза, смело отвечаю:
— Мы с ним летим на Мальдивы.
Кристиан меняется в лице. Десятый раз за то время, что мы в лифте.
Кабина в этот момент замирает, двери разъезжаются, и мне удается выскользнуть из лифта. Я уже шагаю по коридору, когда слышу, как Кристиан в последний момент задерживает задвигающиеся дверцы, и те с грохотом выпускают его из плена шахты.
— Постой! Ты что, серьезно?! — Он хватает меня за локоть и резко разворачивает к себе. По его лицу скользят тени ревности, возмущения и алчности, и я прыскаю смехом.
— За кого ты меня принимаешь, Крис?
— Тебе лучше не знать, за кого я тебя принимал до недавнего времени.
— Ох, какой грубый, невоспитанный мальчик! — Я игриво грожу ему пальчиком, забираю минералку и иду дальше.
Полинка все еще валяется в постели. Окна в комнате так же наглухо закрыты, и от перегара здесь режет глаза.
Кристиан вваливается в номер вслед за мной, даже не пытаясь спросить приглашения. Обводит комнату мрачным взглядом и на каких-то необъяснимых хозяйских правах спрашивает:
— Так ты сюда перебралась?
— Господи, ну его-то ты зачем притащила? — со стоном протягивает Полинка, беря у меня воду.
— Брат же, — смеюсь я и открываю окно.
— Не волнуйся, безымянная подружка моей сестры, мы уже уходим, — отвечает он ей, широко улыбаясь.
— Мы? — в голос переспрашиваем мы с Полинкой.
— Ты же должна помочь мне со шкафами, забыла?
— Ты вроде сказал…
— Вот и отлично! Идем! — Он достает мобильник, набирает номер и вызывает такси.
Мы с Полинкой переглядываемся. Я пожимаю плечами, не зная, как реагировать на его упертость, а она тихо хихикает и кивками намекает мне валить отсюда вместе с Крисом.
Он не отстанет, я это нутром чувствую. Да и сама уже этого не хочу. Так и вцепилась бы в него клещом!
— Слушай, Полин, у меня к тебе просьба… — Я вынимаю из клатча паспорт Васьки и протягиваю ей. — Не могла бы ты…
— Я никуда не поеду, — бурчит она. — Куда я с таким фонарем? Даже Ромку мама в художку отвозила.
— Никуда ехать и не надо. Я позвоню нашему участковому, он сам приедет заберет паспорт. Я просто сама с ним видеться не хочу. Начнутся расспросы, он будет рассказывать мне о… — Я замечаю, что Крис нервно дергает ногой, и имя бывшего мужа застревает где-то на зубах, которые от него оскоминой сводит. Меня даже начинает мутить от воспоминаний, какой тряпкой я была, будучи замужем за этим ничтожеством.
— Ладно, — кивает Полинка, берет документ двумя пальцами и кладет его на тумбочку. — А почему минералка ополовинена?
— Чтобы ты меньше писалась, — ворчит Крис, теряя остатки терпения.
Бедняга, совсем голову потерял от возбуждения. Как бы в такси на меня не напал. Не хотелось бы мне засветиться на ютубе с раздвинутыми ногами, высунутыми из окон машины. Достаточно камеры в лифте, из-за которой я переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как сказать Полинке, чтобы она подтерла записи, пока они никуда не попали.
А впрочем…
Я смотрю на Кристиана, все еще чувствую жар его поцелуев на своих губах, его запах и вкус… Он искушает меня своей страстью и бездумностью, от которых подгибаются колени. Знаю же, что снова никакие шкафчики не разберем, а иду за ним. Нет, не иду. Бегу!
Не было бы здесь Полинки, уже сама запрыгнула бы на него и оседлала. Все-таки ощущение свободы пьянит.
Я чмокаю подругу в щеку и выхожу из номера. Едва за нами закрывается дверь, как наглая рука Криса ложится на мою ягодицу, сминает ее, и он, склонившись, слегка кусает меня за шею. Его зубы разгоняют по моей коже мурашки, от которых, кажется, меня вот-вот парализует.
— Давай по лестнице? — Сворачиваю я к лестничной клетке.
Ну нафиг этот лифт! Нельзя нам с Крисом находиться в замкнутом пространстве наедине. У обоих какие-то первобытные инстинкты просыпаются. Хотя Крису ничто не помешало меня и на лестнице зажать.
— Да бли-и-ин… — скулю я, когда он придавливает меня к перилам и снова набрасывается с поцелуем. — Кри-и-ис… Я сейчас спину сломаю…
Он нехотя отрывается от моих губ, и я хлопаю ресницами.
— И у тебя телефон пиликнул. Наверное, такси приехало.
Он сногсшибательной улыбкой обнажает свои белоснежные зубы, и в его глазах вспыхивают чертовы азартные искорки.
Господи, что мы творим?! Ведь уже осознанно! Но от одной только мысли, что он где-то ошивался все утро и, возможно, встречался со своей «Сукой», а еще каким-то ветром его занесло сюда, меня охватывает дикая ревность. Хочется влепить ему пощечину, расцарапать его божественно красивое лицо, искусать и отдаться ему полностью: хоть в лифте, хоть в такси, хоть в сортире.