Не дурно живётся евреям в Англии, но это не помешало еврею Гейне сказал, что «океан давно проглотил бы этот отвратительный остров, если бы не боялся, что его стошнит!». Замечая, в свою очередь, что «история Америки есть история преступлений Европы», вдумчивый летописец С.-А. Соединённых Штатов — Банкрофт, без сомнения, должен был на первом плане иметь в виду Англию. Это тем более справедливо, что величайший из её первых министров, Питт, не затруднился объявить orbi et urbi: «Великобритания не просуществовала бы и трёх недель, если бы она две недели захотела быть справедливой!».
Tout prendre, rien jamais rendre et encore prétendre, — такова неизменная её политика. Благодеяниями такого рода Альбион никогда не забывает награждать и Россию. По этому поводу заметим, что во славу Израиля существует даже особая литература о племенном родстве англичан с евреями, а в 1895 году в Париже появилась ещё новая и замечательная книга Луи Мартэна «L’Anglais est il un juif?» Обратив на себя внимание европейской печати, автор заслуживал бы вдумчивого ознакомления с ним, но это увлекло бы здесь нас слишком далеко. Посему необходимо ограничиться краткими ссылками. Указывая на величайшего из британских историков, Луи Мартэн говорит: «Thomas Carlyle appelle John Bulclass="underline" l’être le plus sage, le plus plat et le plus stupide du monde». Переходя же к параллели между евреями и англичанами, автор продолжает: «C’est le Juif, qui suinte à travers les pores de l’Anglais... La nature les a faits insinuants; le Juif l’est avec platitude et arrogance, — l’Anglais l’Anglais l’est avec des façons dintinguées et arrogantes». Наконец, обращаясь к повадке самовозвеличивания и самопоклонения, автор даёт такой знаменательный отзыв:
«Entre autres caracteres communs, le Chinois se dit un Céleste, le Juif se prétend le peuple de Dieu et l’Anglais affirme volontiers qu’il est à tu et à toi avec le Père Eternel...
Ces races ont le même orgueil, la même fausseté, la même lâcheté. Les Anglais — de même, que les Juif, sont nomades et se dirigent partout où il y a de l’argent a gagner».
В гармонии с указаниями Мартэна знаменательно и мнение Шопенгауэра:
«Нет более светобоязненного духовенства, чем англиканское, потому что ни одно не рискует такими денежными интересами, как оно.
Ежегодный его доход — 5.000.000 фунтов стерлингов, т.е. больше, нежели получают все остальные христианские церкви на обоих полушариях. С другой стороны, нет нации более нечувствительной к методическому отуплению путём унизительных суеверий, чем английская, хотя интеллигентностью она и превосходит все прочие. Поэтому долг гуманности каждого — провозить в Англию контрабандным путём и всеми возможными средствами знание и просвещение, дабы положить, наконец, предел ремеслу самых отъевшихся из всех жрецов. Никогда, хотя бы и в обыденной жизни, не следует допускать ни малейшей уступки английскому мракобесию, а, наоборот, где только оно подаёт голос, тотчас же обрывать его самым беспощадным образом. Дерзость англиканских жрецов и их приспешников вплоть до наших дней совершенно невероятна, почему и должна оставаться изгнанной на своём острове, а если рискует появляться на материке, то должна немедленно играть роль совы, при дневном свете».
Для того же, чтобы отзыв Шопенгауэра не показался чрезмерным, отметим и следующее:
Пуританский Лондон строго сохраняет за собой монополию торговли идолами, с глубоким знанием дела и по самым умеренным ценам доставляя как их самих, так и всё, что относится к их культу, в разные концы света. Les affaires, c’est l’argent des autres...
Почтенные члены весьма достопочтенного «London’s Missionnary Society» расходятся в свою очередь по всем странам земли, увы, нередко поселяясь среди какого-нибудь дикого или полуцивилизованного народца. Больше всего они занимаются торговлей, затем, и весьма немало, — политикой, а когда ещё остаётся время, — проповедью. Сплошь и рядом такое «миссионерство», как ещё недавно на Мадагаскаре, оказывается чересчур усердным в ущерб местной власти и туземным интересам. Бывает и так, что, при неосторожном снятии кожи с «покупателя»-туземца он вдруг начинает лягаться... Тогда достопочтенные отцы кричат о покушении на них жизнь, и какой-нибудь Сесиль Роддс, как снег на голову, падает на супротивников протестантской бранди или англиканского коленкора. Если возникшие отсюда «дипломатические недоразумения» не заканчиваются иначе, т.е. простой уплатой, по требованию английского адмирала, приличной сумму убытков, то весьма корректный английский резидент поселяется в столице местного королька вплоть до того дня, когда при малейшем предлоге вся страна будет объявлена британской колонией.