А не называется ли этот ваш либерализм как-нибудь иначе? Не есть ли это, наоборот, наш старый знакомец — чиновничий деспотизм, надевший только либеральную личину и ставший ещё злее, ещё беспощаднее?..
Мы не верим, чтобы министерство просвещения было наивно до такой святости и не понимало, что оно делает. Оно очень хорошо знает, что это маленькое распоряжение «на нынешний учебный год» равносильно полному и окончательному разрешению еврейского вопроса. Назад подобных вещей не берут.
А если так, то мы вправе спросить: задавало ли себе учебное ведомство вопрос, как на это взглянет... не еврейство, конечно, не еврейская печать и сбитое с толку, пустое и глупое, так называемое наше либеральное общество со своими главарями, пресловутыми «общественными деятелями», а вся толща мирного и спокойного обывательского слоя? Уверено ли министерство народного просвещения, что эту его меру Россия, подлинная, а не газетная, будет приветствовать? Полагает ли оно, что если бы этот вопрос был предложен на трёхстах шестидесяти уездных земских собраниях нынешней осени, десять, только десять из них решат его в министерском смысле?
Мы не поручимся и за эти десять, не поручимся ни за одно из тверских земств. Смотрите, уже и те высаживают своих либералов, одно за другим. Забаллотируются самые «лучшие», самые «передовые» деятели «освободительного» движения...
Этого опыта министерство сделать не пожелало. В своём новеньком либерализме оно не пожелало ни обсудить этого вопроса гласно, ни узнать, что об этом думает Россия, а обманным образом протащило его под полой. Отсюда наше право как публициста, надеемся, более знающего нашу Родину, чем господа министры и их товарищи, поставить такое определение разбираемому распоряжению.
Его мотивом была самая обыкновенная трусость.
Его орудием — бесстыдный деспотизм чиновника.
Её результатом — предательство своего народа и своей Родины.
«Русское Дело».
III. Наконец, помимо удовлетворения аграрного «движения», распропагандированного теми же евреями в их собственных политических интересах, а отнюдь не потому, чтобы нужна в земле была действительно такова, как её сочинила революция, предполагается, если верить печатным известиям, разрешить залог крестьянских наделов... Это уже всё, чего задумали достигнуть евреи в России поучениями Мардохея Маркса.
Да, можно поздравить сынов Иуды, они на практике осуществили то, к чему и сам Маккиавели успел дойти только в теории.
Что же, в сущности, такое маккиавелизм? Натравливание людей друг на друга для завоевания ими же самими собственного рабства. А что, risum teneatis, проделывает с нами «избранный народ»?!..
Политика социал-революционеров. Наши крайние революционные партии объявляют и серьёзно мнят себя «передовыми». Все они стоят на почве «чистого», как принято у них выражаться, демократизма, т.е. социализма, являющегося «последним словом» прогресса человеческой жизни.
Это «последнее слово», однако, изобретено не ими. Нашими социал-демократами и социал-революционерами оно, как и все, заимствовано с Запада, где идеи социализма давно получили право гражданства, но где, тем не менее, социалисты составляют только партию и притом партию, отнюдь не доминирующую.
Социалистическое учение, не признающее Бога и отечества, отрицающее национальность и собственность и стремящееся обратить людей в скотское состояние, представляется далеко не увлекательным для культурных народов Запада. Оно нашло себе почву только в среде рабочего пролетариата, да и то не везде благодарную.
В Англии смеются над Марксом, тем самым Марксом, перед которым благоговеют наши политические недоноски, старающиеся навязать его русскому рабочему, как некий «светоч», а в самой наиболее промышленной стране, социализм менее всего может похвалиться успехом. Очевидно, прогресс и социализм вовсе не синонимы.
Более благодатную почву нашёл себе социализм на западноевропейском континенте, особенно в Германии Франции и Италии. В Германии, с её широко развитой промышленностью одно время увлечение социализмом приняло весьма значительные, угрожающие размеры. Правительству довелось принимать серьёзные меры против разрушительной язвы социализма. Но увлечение это продолжалось недолго. Наступила реакция, и в последнее десятилетие социализм в Германии быстро пошёл на убыль. Ближе ознакомившись с социалистическим учением, поняв его фанатичность и преступность, немцы стали сторониться его, желая быть немцами, а не какими-то «общечеловеками», стремящимися разрушить Германскую империю, созданную немецким гением.