Сами по себе русские революционеры в большинстве — идеалисты, являющиеся орудием в чужих руках. Ничего грандиозно задуманного они не выполняли, да, по-видимому, и выполнить не могут. «Русский бунт бессмысленный и беспощадный, по определению великого поэта, остаётся в начале XX века тем же, чем был при Тушинском «воре» и Заруцком, при Разине и Пугачёве. Даже декабристы при всей их талантливости, а отчасти и уме, не вдохнули в доставившее им славу движение ничего нового, животворящего. Унылая, безбрежная равнина нашей действительности всё та же. Мы — вечно обманывающаяся в своём фактически призрачном величии, глубоко несчастная нация.
«На Западе это раньше других поняли не менее нас суетные и безмерно испытанные историческими несчастиями поляки, рядом поколений накопляющие огромный запас культурных сил для возрождения отчизны. На Востоке нас раньше всех разглядели, оценили и покорили демонически одаренные японцы. Но был ещё некто, близко соприкасающийся с нашей ржавой государственностью, беспечностью масс и преждевременной дряхлостью строя, это был иудей, нашедший в пределах ширившегося Русского царства много соблазна для прочной оседлости, работы и наживы, но стесненный в правах, фанатически ищущий простора для кипучей деятельности среди вялого, ленивого, неустойчивого населения. Поставив нам ультиматум в такой исторический момент, когда мы политически одиноки и унижены войной, когда граждане истребляют друг друга, общество равнодушно или злорадно, печать же служит смертоносным тараном для всех устоев старорусской жизни, — со стороны иудейства то, что называется мастерский удар.
Нам только что пришлось встретиться и долго говорить с одним американцем (неиудеем), прекрасно осведомлённым о том, что думают финансисты за океаном и в Западной Европе. По его мнению, для России сейчас исход один: «смириться перед блеском иудейского капитала, призвать иудеев на место варягов, т.е. дать евреям равноправность и ждать, что тогда немедленно, по мановению таинственного жезла, русская революция стихнет, уползёт в высылающие её логовища».
Доводы американца, весьма непосредственно взирающего на положение вещей, не представляют ничего неожиданного, но наводят на очень простые вопросы: жизнеспособно ли окажется государство, которому искусственно разжигаемой смутой и политическими убийствами за материальные блага навяжут при помощи угроз извне осуществление еврейского равноправия?..
Сейчас евреи говорят открыто:
«Жалкий народ! Революция — это мы, это наше детище, наше создание... Мы тебя просветили анархической пропагандой, мы в твоих скудоумных учебных заведениях убили дисциплину и знание, мы подняли твою чернь на забастовки и «иллюминации», мы ей дали оружие и бомбы, чтобы смести всякие преграды на путях к нашему торжеству... Дело за малым. Убедившись в нашем победном могуществе и в области предприимчивости на всех поприщах, и в области революционных успехов, твои вожди теперь должны сказать иудеям: «придите и володейте нами, сделайте из нас первоклассную и богатейшую державу, верните нам развенчанное значение в мире, одним словом, пощадите и спасите нас!»
При такой постановке вопроса правительству надо придти к окончательным решениям, всё взвесив и уяснив себе вполне, примут ли их те миллионы, пока ещё апатичных, скорее всего нейтральных при нынешнем террористическом поединке подданных, которые считаются ядром государства: встанут ли они ураганом против власти, дающей равноправие иудеям, или нет? Способно ли еврейство само сейчас совладать с революцией, в которой оно считает себя авангардом? Не поздно ли от стремительного решения еврейского вопроса ждать конца ужасам и смутам?..
Вот какими указаниями даже мудрейшие из мудрых могли бы отвечать, но едва ли, в данную минуту осветили бы истинное положение, переживаемое Россией. Революционная гангрена грозит ей гибелью, принятие ультиматума тех, кто финансирует и направляет смуту, — тоже горшее из зол... Неужели нет возможности узнать, что же в общем думает и как собственно настроена русская народная масса?
Нам же сдаётся, что правительство, которое своим «либеральным» попустительством довело дело до возможности такого позорного ультиматума или хотя бы только до возможности возникновения слуха о таковом унизительном предложении, как о чём то правдоподобном, никогда не будет иметь мужества обратиться за разрешением этого вопроса к настоящему Русскому Народу, который, без сомнения, скажет, что сама постановка вопроса есть уже оскорбление народной гордости. Поэтому народный голос должен грозно раздаться и предупредить правительство, что Русский Народ не согласен идти в иудейскую кабалу и требует, чтобы правительство уважало само и других заставляло уважать русскую народную гордость».