На основополагающем, либеральном идеологическом насилии выстраивались и другие виды насилия. Информационное спекулятивно-коммерческое насилие, которое становилось на ноги по мере скупки коммерческим капиталом средств массовой информации, превращаемых в рупор эгоистических требований коммерческого интереса к населению страны. Денежное насилие коммерческого интереса, которое совершалось через взятки, подкуп, наём работников. И управленческое насилие чиновно-полицейского аппарата управления, которое сначала стало необходимым для укрепления позиций исполнительной власти в борьбе с популистской законодательной властью и её сторонниками.
Чтобы режим мог укреплять власть центра над страной, надо было быстро создать крупные олигархические капиталы и крупных собственников и заинтересовать их товарно-денежными сделками в разных регионах. Именно в этом направлении шло развитие событий, вольно или невольно заставляя исполнительную власть принимать соответствующие решения. Захват, разворовывание собственности, взятки и бандитизм получали политическое оправдание со стороны либеральной исполнительной власти постольку, поскольку направляли результаты преступных действий и деяний в коммерческие сделки. В коммерческих сделках экономические и уголовные преступления отмывались, превращались в коммерческий капитал, способствуя его росту и накоплению в руках отдельных лиц и кланов, позволяя выделяться финансовым олигархическим силам и интересам крупной частной собственности.
Главная проблема режима в это время была в том, что олигархические кланы интересовала только спекулятивно-прибыльная собственность, рассматриваемая как товар или средство получения товара для сиюминутного спекулятивного обращения, поэтому и интерес к тем или иным регионам, городам, территориям проявлялся у них тогда, когда там имелась такая собственность. Вся остальная часть страны их не интересовала. Они не желали тратиться на содержание служащих власти, на поддержание боеспособной армии, флота, на здравоохранение и образование для масс. Их желание и способность осуществлять денежное насилие, поддерживать финансирование чиновничьих и полицейских аппаратов исполнительной власти тоже ограничивались узкими окнами интересов получения наибольшей спекулятивной прибыли. Главный упор новоявленные финансовые олигархи делали на либеральное идеологическое насилие и на информационное насилие, а так же на криминальное физическое насилие. Захватив банки, подчинив себе основные денежные потоки, СМИ, пропагандистские силы либералов, они на время стали подлинными и единственными хозяевами России.
Продолжалось это до исчерпания возможностей роста капиталов за счёт захвата денежных потоков и спекулятивно-прибыльной собственности для её перепродажи и начала войн за передел собственности. К этому же времени ускорялось разочарование подавляющего большинства не способного к асоциальному, аморальному поведению населения России в либерализме. Это разочарование резко ослабляло возможность использования либерального идеологическое насилия для надзора за городскими массами, для управления ими. Либеральные политики теряли влияние повсюду, кроме центров сосредоточения спекулятивного капитала, то есть кроме Москвы и С.Петербурга. Вместе с назревающим острым финансовым и политическим кризисом, проявлялся всеохватный кризис центральной власти режима, кризис способности к осуществлению насилия. Он разразился 17 августа 1998 года, когда правительство объявило об отказе от своих денежных обязательств перед владельцами ценных правительственных бумаг. Иначе говоря, он разразился после того, как правительство признало своё банкротство.
Чтобы спасти режим потребовалось резко укрепить другие виды насилия. В первую очередь чиновно-полицейский аппарат власти, превращая власть олигархических и тесно связанных с ними бюрократических кругов из политической в формально-политическую. Но увеличения численности чиновников, милиции, внутренних войск, МЧС, налоговой полиции было недостаточно для стабилизации политической обстановки в стране, для борьбы с подъёмом сепаратистских настроений в нерусских субъектах федерации, среди региональных кланов собственников и губернаторов. Пришлось прибегнуть к использованию средств идеологического и неидеологического насилия прежнего советского государства и к заигрыванию с народными патриотическими интересами. Так, чтобы восстановить дисциплину в разложившихся армии и на флоте, потребовалось опереться на дух традиций советской армии и флота, который был внутренним насилием в вооружённых силах, обосновывал борьбу за наведение в них порядка. Армии и флоту вернули советскую символику, советские ритуалы и праздники, но войсковые подразделения и части стали использовать либо для войны с одними из внутренних противников центральной власти режима, либо для давления на других. Схожие процессы происходили в разведслужбах, в прочих силовых и чиновничьих ведомствах. А для привлечения на сторону центральной власти масс сторонников коммунистов были восстановлены советский гимн, как гимн России, пропаганда достижений советской культуры, науки, техники.
Однако одновременно шло объединение сил, которые сложились вокруг владельцев крупных коммерческих капиталов. Если до дефолта наибольшие капиталы делались в банках, и самыми влиятельными олигархами были те, кому удалось захватить контроль над денежно-валютными потоками, то после дефолта роль и значение банковско-ростовщической спекуляции и разворовывания денег, валюты резко упали. Быстрее всех от дефолта оправились крупные коммерческие компании, и именно в них продолжился рост капитала. Их экономическое и политическое значение быстро возросло настолько, что они de facto произвели политический переворот, стали превращать режим в диктатуру крупного коммерческого капитала, больше не заинтересованную в подрывающем доверие к власти криминальном захвате и переделе собственности. Они накопили такой капитал, который позволял им рассматривать уже сырьевые и производственные предприятия, участников производственных отношений в качестве товара или потенциального товара, производящего другие, коммерчески прибыльные товары. Вытеснив из власти самых одиозных финансовых олигархов, не желавших признать новые реальности, эти силы проявили намерение с помощью не опасных им народно патриотических настроений вытеснить с внутреннего рынка коммерческих товарно-денежных обменов иностранных конкурентов. Их призывы к патриотическим чувствам народных масс и прямая заинтересованность в росте покупательной способности населения, в запуске предприятий ради производства коммерческих товаров временно укрепили режим, обеспечили ему широкую поддержку снизу.
Некоторая стабилизация политической обстановки и девальвация рубля позволили начать восстановление межрегиональных хозяйственных связей и советского производства предметов потребления, которые теснили на внутреннем рынке гораздо более дорогие импортные товары. Тем самым, несколько сокращалась безработица, оживлялся рынок услуг, а главное, появлялся дополнительный источник роста капитала у внутренних коммерческих компаний, и они старались обеспечить условия для восстановления производства в том объёме, который не угрожал их экономическому и политическому господству. При этом отлаживалось и расширялось использование денежного насилия.
4
Укрепление центральной власти, а с ним финансовая, экономическая и политическая стабилизация при сохранении сути режима, как диктатуры коммерческого интереса, не могли не быть краткосрочными. Заметное оживление экономики и укрепление рубля отмечалось в России лишь в 1999-2000 годах, в основном за счёт доходов от экспорта нефти, цены на которую на мировых рынках к тому времени подскочили до уровня 30 дол. за баррель. Затем началось устойчивое падение показателей роста, свидетельствуя об исчерпании возможностей укреплять власть режима и о тенденции к её новому ослаблению.