«Торги. Продана. Корабль».
Остатки сна слетели мгновенно. Резко сев, Камилла сдавленно застонала и обхватила руками взорвавшуюся болью голову. Приступ дурноты не продлился долго. По-крайней мере, робкий стук в дверь не вызвал очередного болезненного спазма и, поднявшись на ноги, девушка наконец-то ощутила обещанную бодрость. Правда, в комплекте к ней прилагалась и жажда. Горло пересохло, и все мысли волей-неволей крутились вокруг воды.
«Лучше умру от жажды!» - сообразив, что в чай было подсыпано какое-то сильное снотворное, мрачно подумала Камилла.
- Госпожа, вы уже проснулись? - в голосе вчерашней служанки слышалась неприкрытая надежда на отрицательный ответ.
«Хотелось бы знать, я то чем ее пугаю?!» - непроизвольно задумалась Камилла.
- Доброе утро. Как вам спалось? - впрочем, в каюту служанка вошла с лучезарной улыбкой. - Качка не слишком беспокоила?
- Вашими стараниями я даже не помню, как уснула. Ильшенис приказал опаивать меня на протяжении всего пути? Неужели боится, что иначе я выброшусь за борт, и он лишится тридцати тысяч золотых? - скрестив руки, девушка внимательно наблюдала за служанкой.
Явно не привыкнув, чтобы «покупки» столь неприкрыто выражали собственное неудовольствие, та вздрогнула и пролила чай вместо чашки, однако в целом движения были достаточно уверенными.
Камилле никогда раньше не приходилось сталкиваться с людьми, избитыми плетями, вот только не трудно было догадаться - с израненной спиной походка будет куда скованнее.
- Опаивать? Госпожа, должно быть, вы просто слишком сильно устали вчера. Это совершенно обычный чай, - в доказательство служанка сделала глоток из чашки. - Видите, мне совершенно не хочется спать.
- И часто тебе дают похожие приказы? - Камилла надеялась, что девушка хотя бы вздрогнет, но та осталась невозмутимой. - Ильшенис явно должен тебе премиальные за отлично выполненную работу. Я почти поверила, что тебя били.
- Вы вправе предложить это господину, - в глазах служанки мелькнул какой-то странный блеск. - Он прислал меня, чтобы я помогла вам одеться.
- Ильшенис прислал служанку, чтобы она помогла одеться другой служанке? - с горечью спросила Камилла. - Какая забота с его стороны.
- О, вы не служанка, - и вновь в голосе девушки прозвучали странные нотки. Было совершенно непонятно, завидует она или сочувствует Камилле. - И господин очень заботливый. Он редко приглашает кого-то разделить с ним завтрак.
- Что ж, я найду, что ему сказать, - тихо пробормотала Камилла.
За ночь смуглянка успела разложить её вещи, так что она распахнула шкаф, и бегло пробежала взглядом по висящим платьям.
- Вот это, - Камилла указала на серый наряд, выглядевший достаточно строго и представительно, что как раз требовалось для предстоящего разговора.
- Вам больше пойдет это, - уверенно оттеснив девушку от шкафа, служанка проворно передвинула вешалки, достав ярко-красное платье.
Камилла купила его под влиянием подруг, но в итоге так ни разу не надела. Увы, вырез, в примерочной казавшийся допустимым, дома превратился с огромный и, даже надев украшения, девушка чувствовала себя обнаженной. Возможно, будь наряд другого, не столь вызывающего оттенка и Камилла рискнула бы «выгулять» его. Вот только в буквально пылающем платье она не могла не остаться незамеченной.
- Кажется, я уже высказала свое мнение. Неужели нужно повторять дважды? - язвительно вопросила девушка. И, уязвленная снисходительностью служанки, добавила. - Это платье можешь забрать себе. Дарю.
- Нет, вы не поняли, - смуглянка покачала головой. - Господин пожелал, чтобы вы надели это платье.
- Ах да, как можно было забыть?! Я ведь теперь не свободный человек, а вещь. Теперь мне нужно спрашивать разрешения на любые действия? Господин также будут решать, позволительно ли мне посетить уборную?! - мгновенно взвилась Камилла.
- Вы можете спросить это у господина, - вновь повторила служанка.
Сообразив, что добиться от нее чего-то путного не удастся, Камилла поджала губы. Не проронив больше ни слова, позволила себя одеть и причесать. Процесс сборов затянулся на долгих два с половиной часа. Камилле так и хотелось съязвить, точно ли ее ждут на завтрак или все же на обед, но усилием воли заставляла себя молчать.